Василий Сидихменов - Китай: страницы прошлого

В. В. Корсаков в книге «В старом Пекине» так описал китайскую школу:

«Ребенок сразу садится за книжный язык, все изучение которого состоит в заучивании наизусть десятков, сотен, тысяч фигурных знаков, ни смысла, ни значения которых большею частью он не понимает. Когда запас иероглифов достаточен, ребенку дают заучивать наизусть изречения китайских философов, и на первом месте Конфуция.

Таким образом, ученики способные, т. е. обладающие хорошей памятью, идут вперед, в глубину того мрака, в котором не проскользнет даже слабый луч современного знания, современной живой мысли».

Ученик должен был не задумываясь воспринять изречения древних китайских мудрецов как аксиому и глубоко запечатлеть их в своем сознании. Всякое критическое осмысление текста или переоценка событий китайской истории считались неслыханным богохульством, попыткой потрясти основы общества и внести смуту в сознание народа. Все это строго пресекалось в самом зародыше.

Для иллюстрации приведем эпизод из школьной жизни великого китайского революционера-демократа Сунь Ятсена.

Однажды после очередного монотонного зазубривания и утомительного записывания изречений древних китайских мудрецов маленький Сунь осмелился спросить учителя:

— Я не понимаю заученного. Что за смысл в этом монотонном чтении? Почему я должен зубрить все это?

За свою долгую жизнь учитель не слыхал таких вопросов. Он был поражен и разгневан неслыханной дерзостью ученика. Его рука машинально потянулась к бамбуковой палке, которой наказывали непослушных. Однако Сунь считался лучшим учеником в школе, поэтому подобная мера не была бы понята остальными учениками. К тому же отец Суня был старостой деревни. Эти соображения удержали учителя от применения физической силы. Все еще размахивая бамбуковой палкой, он закричал:

— Что это значит? Ты ругаешь китайских мудрецов?

— Нет, — ответил Сунь. — Я не ругаю китайских мудрецов. Но почему я должен день за днем зубрить их изречения, не понимая смысла?

— То, что ты говоришь, направлено против изучения мудрости древних, — не унимался учитель.

— Я не понимаю того, что прочитал, — настаивал на своем маленький Сунь. — Помогите мне понять смысл прочитанного.

И, как ни противился учитель, он вынужден был отступить перед убедительными доводами мальчика. Это был исключительный случай: учитель впервые встретил в своей школе такого любознательного и настойчивого ученика.

Основу духовного воспитания в маньчжурском Китае составляли классические конфуцианские книги, написанные или составленные, если верить традиционным представлениям, Конфуцием и его последователями. Наиболее важными из них считаются девять основных канонов, известных под общими названиями «Четырехкнижие» и «Пятикнижие». Человек признавался высокообразованным в том случае, если он хорошо знал содержание всех девяти классических книг.

Чтобы дать читателю представление о том, в чем состояло существо воспитания и обучения в китайской феодальной школе, следует хотя бы вкратце и в самом общем виде рассказать о содержании девяти классических канонов конфуцианства. Речь пойдет не о научной оценке роли этих письменных памятников в многовековой истории китайского народа — это особая тема исследований ученых-китаеведов. Мы ставим перед собой иную задачу — в самом общем виде рассказать о содержании классических конфуцианских книг.

В «Четырехкнижие» входят каноны «Лунь-юй», «Да-сюэ», «Чжун-юн» и «Мэн-цзы».

«Лунь-юй» («Рассуждения и беседы»). В книге изложены взгляды Конфуция по вопросам этики, морали и управления государством, раскрываются его представления о небе как олицетворении разума, целесообразности и высшей справедливости.

Беседы и высказывания Конфуция были записаны его учениками и собраны в отдельную книгу после смерти учителя, поэтому изложение порой носит отрывочный характер.

В обществе каждый человек должен знать свои предопределенные небом обязанности и исполнять их. Это коренное положение конфуцианства было оформлено в известном изречении Конфуция: «Пусть отец будет отцом, сын — сыном, государь — государем, подданный — подданным». Признавая за монархом его установленное небом высокое положение, Конфуций в то же время требовал от государя соблюдения соответствующих моральных норм, что нашло отражение в таком предписании: «Правитель народа должен благодетельствовать без расточительности; облагать народ повинностями, не возбуждая его ропота; удовлетворять свои желания, не впадая в алчность; сознавать свои достоинства и не быть гордым; сохранять величие и не быть надменным; заботиться о доставлении народу всего, что может служить ему на пользу, — разве это не значит благодетельствовать без расточительности? Если народ облагается повинностями, истинно необходимыми, то кто будет роптать? Когда желания основываются на человеколюбии и, как таковые, осуществляются, то разве это будет алчностью?»

В «Лунь-юе» сравнительно полно изложено этико-политическое учение Конфуция. Эта книга — важнейший источник знаний о древнем конфуцианстве — вплоть до начала XX в. была основным учебным пособием в китайских школах; книгу заучивали наизусть и руководствовались в жизни ее наставлениями. В течение почти двух тысяч лет влияние «Лунь-юя» на все стороны духовной жизни китайского народа было огромным.

Книга «Да-сюэ» («Великое учение») представляет собой трактат о совершенствовании личности, об устройстве государства, семьи и дома и об управлении империей. В трактате сформулированы идеи Конфуция о самоусовершенствовании человека, которое необходимо для правильных взаимоотношений в государстве и семье. Вот что говорится в этой книге: «Великое учение имеет своей задачей раскрыть сущность естественного закона и показать людям, что их назначение заключается в самоусовершенствовании… Древние государи, желая раскрыть сущность естественного закона, заботились прежде всего о хорошем управлении государством; желая хорошо управлять государством, старались сперва благоустроить свои семейства; желая благоустроить свои семейства, заботились сперва об исправлении самих себя; желая исправить самих себя, заботились сперва о прямоте своей души; заботясь о прямоте своей души, старались сперва сохранить чистоту своих намерений; желая сохранить чистоту своих намерений, старались сперва составить верное понятие об истинно нравственном; составить верное понятие об истинно нравственном — значит постигнуть коренные принципы действий… Для всех людей, без различия их положения, существует одна и та же обязанность: это нравственное совершенствование…»