О Рогова - Богдан Хмельницкий

- Когда пан староста прикажет выступить? - деловым тоном спросил он.

- Как можно скорее, хоть завтра, - отвечал староста.

Богдан молча поклонился и вышел.

- А в этом казаке есть что-то скрытное! - проговорил про себя Конецпольский. - От него ничего не выведаешь, несмотря на его откровенный вид.

В роскошной юрте на цветастом ковре среди атласных подушек сидел сам мурза и пил кумыс, несколько знатных татар стояли в почтительных позах позах и ожидали его распоряжений на следующий день. Вбежавшие разведчики бросились на землю перед мурзою и не вставали до тех пор, пока он к ним не обратился:

- Что скажите, правоверные, хорошие или дурные вести?

- Аллах прогневался на сынов своих! - сказал один из сторожевых татар постарше, все еще стоя на коленях.

- Встаньте и говорите! - приказал мурза.

- Казаки и польский отряд идут по нашим пятам! - продолжал разведчик. - Их много, столько же будет, сколько и нас.

- Добыли вы языка? - спросил быстро мурза.

- Добыли, да он убежал от нас. Хитрый казак отрезал ремни в тороках, соскочил в овраг и был таков.

Мурза сделал нетерпеливое движение и сверкнул глазами.

- Кабы времени побольше, я показал бы вам, как пленников упускать! грозно вскричал он.

Разведчики как-то съежились и снова упали на колени.

- Вставайте, времени терять некогда, - сказал он нетерпеливо. - Кто ведет казаков?

- Хмель! - отозвался младший из разведчиков.

- Седлать коней, забирать пленников и гайда на утек! - приказал мурза.

Не прошло минуты, табор зашевелился, кони заржали, люди засуетились, огни мигом потухли. Пленников приторочили к седлам, частью же рассадили по арбам под прикрытием молодых татарчат и легко раненых воинов. Юрты живо сняли и толстыми ремнями привязали к арбам, так что они образовали род кибиток. Сюда сложили котлы, провизию, ковры и циновки; впрягли лошадей и быстро тронулись в путь. Не прошло и часу, как на месте табора оставались только обгорелые костры, да по снегу вился след, уходивший далеко в степь.

С противоположной стороны несся уже глухой гул. Какая-то волна надвигалась, что-то темное бесформенное шевелилось, росло и застилало горизонт. Вот показались передовые казаки-разведчики, за ними стройными рядами несся отряд Конецпольского, а справа и слева сотни казацкие.

Доехав до места, где стоял табор, все остановились. Несколько казаков спешились, обошли все пространство, пересчитали следы от юрт и костры. К ним подъехал Богдан в панцире, блестевшем из-под бурки, в высокой бараньей шапке. Его сопровождал Дачевский. Ивашко Довгун был в числе спешившихся. Он подошел к Хмельницкому и доложил:

- Должно быть тысячи две или три, загонов семь или восемь.

Хмельницкий обратился к Дачевскому.

- Судя по кострам, они были тут час тому назад. Если мы прибавим ходу, то через полчаса настигнем их.

К разговаривавшим подъехал начальник польского отряда.

- Все ли у вас готово к битве? - спросил Богдан, - опытным взором закаленного воина осматривая отряд.

- Кажется, все исправно, - отвечал тот.

- Гусары атакуют с фронта, - приказал Богдан, - а казаков я пошлю в обход.

Отряд двинулся вперед и через полчаса с небольшим заметил удалявшийся татарский табор.

Увидав, что им не уйти, татары развернулись широким полумесяцем, выставили впереди пленных, а повозки расположили с боков.

Казаки и польский отряд остановились, очевидно рассчитывая, что татары первые сделают натиск. Но татары в свою очередь медлили, и оба отряда простояли с полчаса неподвижно.

Наконец Богдан дал знак, и казацкие сотни быстро, в одно мгновение рассыпались куда-то в степь, а гусары и жолнеры дружно ударили в центр. Некоторых из пленных смяли при натиске, но большая часть из них уцелела, так как отряд взял немного влево и затем ловко повернул вкось, минуя первые ряды и оттерев пленных от татар. Началась неистовая схватка: гусары рубили тяжелыми палашами направо и налево, татары мужественно защищались саблями и пускали тучи стрел, держались упорно, каждый шаг стоил полякам крови. Битва длилась уже с полчаса, как вдруг сзади и с боков послышались крики, и удалые казацкие сотни врезались в ряды татар. Они повалили арбы, образовали широкие проходы и разделили татар; ряды их дрогнули, те, кто могли продраться сквозь неприятеля, пустились бежать.

Богдан бился наряду с другими и носился взад и вперед по кровавому полю. Вдруг он услыхал, что за ним гонится всадник, и не успел он повернуть коня, как почувствовал сильный удар в голову с очевидным расчетом разрубить ее пополам. У Хмельницкого потемнело в глазах, он зашатался в седле и бессознательно схватился за гриву коня. Высокая шапка слетела у него с головы, но под нею оказался шлем. Несмотря на сильную боль в голове, Богдан успел в следующий момент схватиться за поводья коня, желая рассчитаться со своим врагом. Каково же было его удивление, когда перед ним оказался Дачевский!

- Что это значит? - проговорил Богдан.

Оруженосец смутился. Их окружило несколько казаков, произошло некоторое замешательство в битве. Пронеслась весть, что поляк батька зарубил. Казаки бросили преследование и столпились около Хмельницкого. Дачевский между тем оправился и с искусственным удивлением проговорил:

- Иезус, Мария! Как это я не узнал пана Богдана? Я думал, что это татарин.

Богдан молча, угрюмо посмотрел на своего оруженосца, отпустил поводья его коня и повернулся к казакам.

- Други и братья! - крикнул он им. - Вы видите, я жив и невредим. Скорее же, не теряйте времени!

Казаки опять пустились в погоню, но во время этой остановки татары успели уже далеко уйти вперед, так что приходилось теперь отказаться от доброй половины тех пленников, каких можно было бы захватить раньше.

Ивашко остался при Богдане.

- Я больше не покину тебя, батько! - сказал он твердо, - хотя бы ты гнал меня от себя!

У Богдана все мутилось в голове. Он совсем не мог распорядиться погоней, даже не мог следовать за казаками. Татары этим воспользовались; большая часть пленников и арб успели ускользнуть в глубину степи, оставив у неприятеля только небольшое количество пленных и скота.

Казаки и отряд Конецпольского возвратились в Чигирин. Большая часть пленных и отбитого скота была отведена к пану старосте; казакам отдали мелкую добычу, а Богдан оставил себе только пленного татарчонка лет четырнадцати. Он нашел его на возвратном пути, раненого в ногу, и взял с собой из жалости.

6. МЕСТЬ

Вiн думае, гадае,

Як пана Хмельницкого до рук прибрати.

На другой день Чаплинский ожидал с докладом, как и всегда, в комнате подле столовой пана Конецпольского. Староста уже осмотрел и пленных, и скот и, по-видимому, был доволен результатами похода.