Борис Григорьев - Швеция под ударом. Из истории современной скандинавской мифологии

Естественно, это вызывало у соседей обратную реакцию: возникало стремление при каждом удобном случае организовать тайные съемки и раздобыть недостающую информацию.

Наибольший интерес в этом отношении представляла Карлскрунская база. Даже в соседней Дании пользовались картой Карлскруны, составленной датским шпионом Йенсом Сёренсеном еще в 1686 г. Примерно в таком же положении находилась и чертежная мастерская Адмиралтейской коллегии в Петербурге.

Первые промеры глубин и гидрографические изыскания в этих местах были проведены кораблями русской эскадры под командованием адмирала Мишукова в августе 1756 г. Результатом их явилась «Карта морская специальная на часть Балътискаго моря на вход с моря в шветской главной порт Карле Крон <���…> Сочинено августа 26 дня 1757 года». Естественно, карта была засекречена, размножена и выдана на «все положенные по штату корабли <���…> по одной карте». Сама императрица Елизавета высочайшим рескриптом от 7 октября 1757 г. «изволила опробовать учиненное главной шведской гавани описание» и пожаловала производившему съемки штурману Николаю Долгому денежную награду.

Кроме карты Н. Долгого в распоряжении у русских каким-то образом оказались 2 шведские секретные карты Карлскруны: «Шведская карта шхер в районе Карлскруны по описи, произведенной со льда в 1758–1763 гг.» на шведском языке, а также «Charta ofver Carlscrona skargard ifran langoren» за подписью «Wallmann» (с определением долготы 12°30′). Кроме того, в лоции Балтийского моря при описании Карлскруны говорится: «Смотри специальную на Карлскрон английскую карту». Имеется в виду карта английского адмирала сэра Джона Норриса (1660–1749 гг.), которая в 1719–1721 гг. курсировала у берегов Швеции, защищая их от нападения русского галерного флота. Известно, что во время этих плаваний англичане составили много морских карт, которые были изданы потом в Лондоне в 1728 г. В лоции содержится примечание ее автора гидрографа А.И. Нагаева: «Плывущим в Карлскруну не полагаться на английскую карту и лучше брать лоцманов!»

Как попадали шведские секретные карты в распоряжение Адмиралтейской коллегии, можно лишь догадываться. Не следует забывать, что российская разведка и дипломатия активно участвовала в это время во внутрипартийной борьбе «колпаков» и «шляп». Русские выступили на стороне «колпаков», а наш посол в Стокгольме граф Разумовский поддерживал контакты с врагом короля Сустава III и руководителем шведской разведывательной службы Карлом Спарре.

Упомянутые карты были, конечно, далеки от совершенства, страдали досадными неточностями и в практических делах были малопригодны. Для ликвидации этого пробела в 1784 г. было решено послать в район Карлскруны и Гётеборга специальную гидрографическую экспедицию. Инициатором ее оказалась императрица Екатерина II. В мае 1784 г. вице-президент Адмиралтейской коллегии граф И.Е. Чернышев получил от нее следующий приказ:

Граф Иван Григорьевич! Повелеваем из числа назначенных к мореплаванию в нынешнем году судов две легкие и удобные отправить к шведским берегам, именно одно к стороне Карлскроны, а другое к стороне Готенбурга, приказав начальствующим на оных промерять тамошние шхеры, и вообще на все тамошние места сделать нужные наблюдения <���…> Начальники долженствуют себя предъявлять, что им поручены промеры и наблюдение в пользу навигации купеческой…

Как видим, дотошная императрица даже позаботилась о легенде, под которой должны были выступать экспедиционеры.

Граф Чернышев «взял под козырек» и немедленно приступил к рганизации похода. Для этого он выделил фрегат «Гектор» под командованием капитана 1 ранга Николая Фёдорова и фрегат «Возьмислав» под командованием капитана галерного флота Александра Берга. Команду укомплектовали сверх штата штурманом, штурманскими учениками, геодезистами и переводчиками, владевшими шведским и датским языками. Каждый фрегат снабдили катером. Директору Морского шляхетского корпуса (военно-морского училища) И.Л. Голенищеву-Кутузову было приказано собрать все имеющиеся в распоряжении Адмиралтейской коллеги карты Карлскруны и Гётеборга и сочинить для капитанов судов подробные инструкции.

Инструкция, данная Фёдорову, предписывала проводить съемки, опираясь на о-в Борнхольм, картографированный с высокой степенью надежности, и повторить плавание от острова до Карлскруны многократно. Фёдоров должен был поправить полученную из Адмиралтейской коллегии карту новыми съемками, а при достоверности карты дополнить ее измерениями глубин. Подобную же инструкцию по отношению к заливу Гётеборга получил и Берг.

И тут произошло непредвиденное. Поскольку Швеция так же нуждалась в гидрографической информации о русских берегах, как Россия — о шведских, посол Швеции в Петербурге неожиданно сделал русскому министерству иностранных дел запрос на разрешение майору ВМС Швеции Эрику Клинту морской экспедиции к о-ву Эзель! И что примечательно: Клинт, военный моряк, служивший в Карлскруне, а вернее, в картографическом депо под руководством адмирала Юхана Нурденанкера, отвечал за составление карт и теперь должен был произвести астрономические наблюдения и промерить глубины в интересах коммерческого мореплавания! Призрак шпионажа бродил по Балтийскому морю и призывал: «Шпионы всех стран, объединяйтесь!»

Екатерина II, подкупленная вежливостью и учтивостью шведов (свою-то экспедицию она отправила без всякого уведомления Стокгольма!), не могла отказать в разрешении Эрику Клинту поработать для пользы «шведских купцов», но приказала «внушить послу, что Е.И.В., вознамерясь для такого же предмета отправить отсюда 1 ранга капитанов Фёдорова и Берга, надеется, что и со стороны Его Шведского Величества равномерное дано им будет дозволение измерять глубину морскую при шведских берегах для препорученного им сочинения морской карты». Думается, императрица поступила весьма мудро, раскрыв свою экспедицию перед шведами за счет «равномерного дозволения».

Внесли изменения в инструкции для капитанов фрегатов, добавив в нее в случае с Фёдоровым следующую преамбулу:

«Взаимная польза купеческой навигации требует, чтоб берега, проходы и карты, елико возможны были известны, и сим уменьшилось число бедствий, происходящих от мореплаваний, а как мало очень сведомы и необстоятельно на карты положены берега Ботнического залива, также и разные проходы в шхерах и входы и выходы в Карлскрон, куда по соседству и распространению коммерции плавание хотя и есть, но приумножалось бы конечно гораздо более <���… > если бы не было сей препоны».

При заходе в Карлскруну Фёдоров должен был поставить в известность о своих намерениях «снять препоны» при плавании в Карлскруну командира Карлскрунской базы. Что из этого вышло, мы скоро увидим.