Владимир Райцес - Процесс Жанны дАрк

Итак, Жанну должны были судить как еретичку. Вначале было неясно, кто ее будет судить. Университет полагал, что Жанна предстанет перед верховным инквизитором Франции и что процесс будет проходить в Париже. Но англичане остановили свой выбор на епископе города Бове - Пьере Кошоне, в пределах епархии которого была схвачена Жанна. Выбор этот был отнюдь не случайным,

Пьер Кошон являл собой законченный тип прелата-политика. Сын виноградаря из Шампани, получивший от предков малоблагозвучную фамилию (по-французски она произносится так же, как и слово «свинья», хотя и пишется иначе), он избрал ту единственную в средние века карьеру, которая позволяла человеку из низов выбраться в верхи, - карьеру священника. Получив образование в Парижском университете, с которым он был тесно связан всю свою жизнь, Кошон легко одолел ступени ученой лестницы. В 1398 г. он стал лиценциатом канонического права, затем магистром искусств (так называлась степень, дававшая ее обладателю право преподавать на младшем факультете, где изучался комплекс предметов, называвшихся «семью свободными искусствами»), а затем доктором теологии. Он был, таким образом, и юристом, и богословом. В 1403 г. Кошона выбрали ректором университета; эту должность, согласно университетскому уставу, он занимал в течение трех месяцев,

Из университета этот умный и честолюбивый человек вынес не только обширные познания в богословии и юриспруденции, но и умение в совершенстве владеть интригой. Расставшись с наукой, Кошон целиком уходит в политику. В 1407 г. он едет в Авиньон в составе делегации, посланной Карлом VI, чтобы принудить «антипапу» Бенедикта XIII отречься от тиары. Вернувшись в Париж, Кошон сразу же оказывается втянутым в распрю между арманьяками и бургундцами. Университет примкнул к бургундцам; Кошон же стал одним из самых рьяных приверженцев Жана Бесстрашного. В сентябре 1413 г. верх взяли арманьяки. Бургундский герцог бежал из Парижа, и Кошон последовал за ним. Его преданность была замечена; в 1415 г. герцог послал Кошона на Констанцский церковный собор в качестве своего представителя.

Вторжение англичан открыло бургундцам дорогу в Париж. В мае 1418 г. герцог вернулся в столицу, и там сразу же оказался Кошон. Хозяин стал регентом королевства, а слуга получил прибыльную должность докладчика Королевского совета. Милости сыпались на него, как из рога изобилия, Кошон получал один церковный бенефиций за другим: он был одновременно капелланом собора в Тулузе и капеллы бургундских герцогов в Дижоне, архидиаконом кафедрального собора в Шартре, каноником (членом президиума епархиального совета) в Реймсе, Шалоне и Бове. Папа Мартин V, избранный Констанцским собором, на котором Кошон играл не последнюю роль, назначил его своим референдарием и хранителем привилегий Парижского университета. Это была поистине блестящая карьера, и чтобы продолжить ее, Кошону недоставало разве что епископского посоха. И в 1420 г. он получил - по ходатайству бургундского герцога - епископство Бовеское, находившееся на оккупированной англичанами территории Иль-де-Франса.

Разумеется, покровители Кошона лишь оплачивали оказанные им услуги. А этих услуг Кошон оказал немало. В распоряжение своим старым хозяевам - бургундцам и новым - англичанам он отдал всего себя: и знания, и незаурядные способности дипломата, и обширные связи в среде высшего духовенства. Ему поручали улаживать сложные внутрицерковные конфликты и вести ответственные переговоры с Римом. Не отказывался он и от чисто светских поручений. В качестве члена университетской делегации он участвовал в переговорах в Труа, завершившихся принятием губительного для Франции плана создания «двуединой» англо-французской монархии.

После смерти Генриха V Кошон продолжал служить регенту Бедфорду. Последний сделал Кошона членом Королевского совета по делам Франции, положив ему годовое жалование в 1000 ливров. Во второй половине 1420-х годов Кошон часто встречался с реймсским архиепископом Реньо де Шартром и вел с ним по поручению Бедфорда тайные переговоры. Встречи прелатов, принадлежавших к враждебным лагерям, никого не могли смутить, так как бовеская епархия подчинялась реймсскому архиепископству. У церкви, как известно, своя иерархия, и ее люди всегда могли договориться друг с другом через линии фронтов.

Вот этот-то шестидесятилетний человек, чье честолюбие не умерили годы, князь церкви, дипломат, богослов и законник, должен был возглавить суд над Жанной д’Арк. Английское правительство знало, на ком остановить свой выбор.

Очередное поручение Кошон принял с откровенной радостью. Прежде всего потому, что удачно проведенный процесс позволял ему достичь заветной цели - стать руанским архиепископом. Это место было вакантно с 1426 г., и многие священники из числа сторонников англичан стремились его занять. Но кардинал Винчестерский, в руках которого находились все нити церковной политики в оккупированных районах, не спешил назвать имя нового пастыря Нормандии: вакансия была приманкой, с помощью которой он подогревал рвение своих агентов. Трудно сказать, было ли дано Кошону какое-либо формальное обещание на этот счет; несомненно, однако, что сам бовеский епископ связывал исход предстоящего процесса со своими планами.

Кроме того, у него были личные причины ненавидеть Жанну. Дважды победы ее армии заставляли его бежать. Первый раз это произошло, когда французское войско заняло Реймс - его родину и излюбленную резиденцию. Кошон бежал в Бове. Но пробыл он там недолго. Современный хронист так рассказывает о последующих событиях: «В 1429 г. город Бове сдался королю Карлу VII. А в этом городе герцог Бургундский поставил епископом некоего парижского доктора по имени мессир Пьер Кошон, самого ревностного сторонника англичан. И вот против его желания горожане Бове отдались под власть французского короля, а названный епископ был вынужден бежать к герцогу Бедфорду». [14] A. Sarrazin . Pierre Cauchon, juge de Jeanne d’Arc. Paris, 1901, стр. 88. Другая хроника сообщает, что вступлению французских отрядов в Бове предшествовало народное восстание, направленное против оккупантов и их ставленника - епископа.

Кошон бежал в Руан. Его земельные владения были конфискованы, а денежные доходы взяты в казну Карла VII. Потеря богатств вновь низвела его на положение платного агента в самом прямом смысле этого слова: жалование, пенсия и случайные платежи вновь стали единственным источником его существования. Легко представить, как ненавидел он Жанну, которую считал главной виновницей постигших его неудач, и как ликовал, когда ему неожиданно представилась возможность свести с ней счеты. Да, английское правительство знало, на ком остановить свой выбор.