Шарль де Голль - Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946

В этот день, как всегда на подобных церемониях, я иногда отходил от официального кортежа, чтобы подойти к толпе и углубиться в ее ряды. Пожимая руки и слушая приветствия, я старался превратить этот контакт в обмен мнениями. «Вот я такой, каким создал меня Бог» — вот что я хотел сказать тем, кто меня окружает. «Как вы видите, я ваш брат, я среди своих, но я и руководитель, который не поступится своим долгом и не согнется под своим бременем». И в свою очередь, под волной неудержимого восторга я увидел отблеск души тех, кто был рядом со мной. У большинства это был всплеск эмоций, вызванных таким зрелищем, породивший экзальтацию и выражающийся в словах «Да здравствует де Голль!», в улыбках и слезах на глазах. У многих я видел беспокойство по поводу новых бед, которые могут угрожать жизни каждого, эти люди как будто говорили мне: «Мы устраиваем Вам овацию, потому что Вы — власть, твердость и безопасность. Вы — наша защита». Но как серьезен этот немой вопрос, который я читал на некоторых лицах: «Де Голль! Величие, чье дыхание мы чувствуем благодаря Вам, останется ли оно завтра, не смоет ли его поднимающимися волнами легкой жизни?»

Находясь в сердце толпы, я чувствовал, как проникаюсь ее радостями и заботами, как близок я всем тем, кто празднует спасение Родины, но чувствует отзвук грядущих проблем и испытывает о судьбе Франции беспокойство, навеянное ясновидящей любовью.

После крупных весенне-летних баталий фронт на Западе стабилизировался у границ Германии. Обе стороны готовились к нанесению решающих ударов. Рассчитывая на то, что русские в ближайшее время начнут широкие наступательные действия, западные союзники приступили в середине осени к перегруппировке своих войск, планируя завершить войну в течение зимы. Со своей стороны, Гитлер все еще надеялся путем нечеловеческих усилий остановить продвижение армий противника и даже перехватить инициативу. Что касается Франции, то предстоящие сражения открывали перед ней перспективу добыть свою долю победы и вернуть славу своему оружию. В связи с этим я твердо определился в своих намерениях: наши войска должны участвовать в военных действиях наравне с войсками союзников. Я надеялся, что возрождение славы французского оружия вернет моим соотечественникам гордость за свою страну. Мне представлялось, что непосредственное участие наших соединений в военных действиях приведет к конкретным результатам, отвечающим интересам Франции.

Как известно, наши фронтовые части оперативно были включены в общую систему стратегии Западного фронта. Генерал Эйзенхауэр, по праву занимавший пост Верховного главнокомандующего, добросовестно и методично выполнял свои функции. Он умело руководил строптивыми помощниками и проявлял необходимую гибкость в отношениях с союзническими правительствами, которые доверили ему командование объединенными вооруженными силами. Я, со своей стороны, не собирался усложнять задачу Эйзенхауэра и передал в его полное подчинение крупные французские соединения, выделенные нами для участия в операциях вооруженных сил западных союзников. Кроме общей задачи, заключавшейся в уничтожении врага во имя будущего всего человечества, нельзя было забывать о французских национальных интересах. Именно в этом я видел свою миссию. Для проведения в жизнь своей политической линии мне неоднократно приходилось вмешиваться в сферу стратегических задач даже в ходе разворачивающихся боевых действий.

Этого можно было бы избежать, если бы Франция занимала подобающее ей место в руководстве общей борьбой, если бы французское правительство имело наравне с главными союзниками возможность отстаивать в рамках коалиции свои военные интересы и если бы французский Генеральный штаб мог на регулярной основе участвовать в принятии стратегических решений. Но правительства Вашингтона и Лондона предпочитали безраздельно владеть правом на ведение войны, и «комбинированное» англо-американское командование ревностно хранило монополию на принятие оперативных планов. Учитывая, что речь шла о судьбе Франции, что в конечном итоге французские вооруженные силы составляли около четверти всего контингента войск Эйзенхауэра, а боевые действия велись на территории Франции с использованием ее шоссейных и железнодорожных коммуникаций, ее портов и средств связи, упрямство англосаксов, желавших во что бы то ни стало удержать в своих руках командные рычаги, представлялось мне чрезмерным. Чтобы смягчить последствия сложившейся ситуации, мне надо было, при случае, оказывать давление на верховное командование, а порой и использовать французские части вне рамок союзнических планов.

В военной сфере я опирался на штаб Национальной обороны, созданный еще во времена Алжирской кампании. Во главе штаба стоял генерал Жюэн, умный, расторопный военачальник, обладавший способностью сглаживать шероховатости в моих отношениях с союзниками и смягчать удары, которым порой подвергались мои подчиненные в силу свойственной мне манеры общения. Жюэн разрабатывал со своим штабом операции, но окончательное решение оставалось за мной. Что касалось административно-хозяйственной деятельности, вопросов вооружения и снабжения нашей армии, а также кадровой политики, этим занимались военный министр Дьетельм, министр военно-морского флота Жакино и министр военно-воздушных сил Тийон со своими начальниками штабов: Лейером, Лемонье и Валеном. Наиболее важными делами я занимался лично, принимая соответствующие решения на заседаниях штаба Национальной обороны с участием трех министров и их помощников. После заседаний их участники расходились по своим кабинетам и усаживались за телефоны для урегулирования многочисленных трудностей, неизбежно возникавших перед нами, поскольку Франция была лишена собственных средств для ведения войны, ее необходимо было вооружить, создав боеспособную армию.

На мой взгляд, общий план нового наступления, разработанный Эйзенхауэром в октябре месяце, был хорошо продуман и не вызывал нареканий. Главнокомандующий намеревался нанести удар в направлении Рура с выходом на Рейн. Американской группе армий генерала Брэдли было приказано занять позиции между Дуйсбургом и Кобленцем, группа армий под командованием Монтгомери должна была войти в Голландию для прикрытия левого фланга американцев. Для прикрытия их правого фланга были выделены две армии группы Деверса, которым предстояло войти в Эльзас: армия под командованием Пэтча через Саверн, армия Делаттра — через Бельфор. Кроме того, на Делаттра возлагалась задача обеспечить прикрытие всей союзнической группировки вдоль альпийских предгорий.