Михаил Чванов - Загадка штурмана Альбанова

Наконец в 1909 году осуществилась его заветная мечта: он — штурман океанского парохода «Кильдин», совершающего рейсы из Архангельска в порты Англии, а с августа 1911 по март 1912 года он — старший помощник капитана парохода «Великая княгиня Ксения», совершавшего рейсы между Архангельском и промысловыми становищами Мурмана и Баренцева моря. Все в жизни складывалось вроде бы хорошо, даже по мечте. Но когда весной 1912 года лейтенант Брусилов предложил тридцатилетнему Альбанову, как одному из лучших северных штурманов дальнего плавания, хорошо знающему условия плавания в северных морях, в частности в устье Енисея, стать штурманом на его промыслово-экспедиционном судне «Св. Анна», Альбанов с удовольствием принял это приглашение, хотя ни чинов, ни денег эта экспедиция не обещала. Видимо, Север властно тянул его к себе…

Хрупкая нить поиска. Как сложилась судьба В. И. Альбанова после возвращения его со «Св. Анны»? Как выяснилось, В. Ю. Визе напутал с биографией В. И. Альбанова не только до экспедиционного периода, начиная с даты и места рождения, но еще в большей степени — после экспедиционного. Видимо, он располагал очень малыми данными, но все равно это непростительно для серьезного ученого. Так что кто в будущем вслед за нами попытается разгадать загадку В. И. Альбанова, тому нужно будет более чем критично отнестись к краткому сообщению В. Ю. Визе о судьбе В. И. Альбанова в «Летописи Севера» за 1949 год.

Хрупкая нить поиска. Общими усилиями с помощью архивов нам с Владиленом Александровичем удалось проследить и послеэкспедиционную судьбу В. И. Альбанова — до 1917 года. Но, увы, архивы не открывали человеческой души и не раскрывали главного: что дальше было с Альбановым и со «Св. Анной».

Горькая нить поиска. Но почему горькая, ведь были и счастливые находки! Да, были. Но больше все-таки было потерь, горечи, когда в очередной раз вдруг узнаешь, что человек, который был близок к Валериану Ивановичу Альбанову или который по крайней мере был знаком с ним, который, может, над многим мог бы приоткрыть тайну, который, оказывается, жил с тобой почти рядом и которого ты наконец после долгих поисков нашел, — уже ушел в мир иной, и самое горькое — совсем недавно. И каждый раз была досада на себя — что был нерасторопным в поиске, что вообще можно было им заняться лет на десять — хотя бы на пять! — раньше. А теперь то поколение уже ушло целиком…

После долгих поисков с волнением вскрывал я письмо из Астрахани от дочери Александра Эдуардовича Конрада — Тамары Александровны Колесник. Мне помогли отыскать ее сотрудники Астраханского областного адресного бюро. Тамара Александровна писала:

«Боюсь, что мало чем смогу вам помочь. Про Валериана Ивановича Альбанова я знаю только по рассказам отца, я родилась в 1923 году. По его словам, это был человек огромной силы воли, чуткий к своим друзьям, энергичный, смелый, с обостренным чувством справедливости. Папа говорил, что таких людей он больше не встречал в своей жизни, что равных ему нет и вряд ли будут.

Валериан Иванович бывал у нас дома, они с папой были очень большими друзьями. Папа родился в 1890 году в Риге, он хорошо знал немецкий и английский языки, страшно любил море. Он не представлял жизни без моря. Это прежде всего их, видимо, и сдружило, а потом и та ужасная дорога. Они потому и выжили, что сильнее других были духом. Папа плавал всю свою жизнь, более тридцати лет в советское время — механиком на судах Совторгфлота. Он был очень уважаемый человек, и его портрет всегда был на Доске почета.

В 1940 году летом папа заболел плевритом и, проболев полтора месяца, умер. Хоронил его весь Совторгфлот. За два-три дня до смерти его к нам пришли из Музея Арктики и просили подробнее рассказать об Альбанове, но папа уже не мог говорить и часто терял сознание. Тогда они попросили, чтобы мы отдали его вещи в музей. Мама отдала дневник, который папа вел, и все фотографии Альбанова, которые у нас были.

Когда я бываю в Ленинграде, то обязательно захожу в музей и вижу портрет Альбанова, а рядом — портрет папы, а под стеклом — его дневник.

Если будут какие-нибудь вопросы, пишите. Постараюсь ответить».

Я тут же, авиапочтой, среди других вопросов задал Тамаре Александровне не дающий мне покоя вопрос: «Была ли семья у Альбанова? Был ли женат во время той трагической экспедиции Александр Эдуардович?» Это было для меня очень важно. Это многое говорило об их характерах. Какими они уходили в эту жестокую дорогу?

Тамара Александровна ответила: «Альбанов был женат, но детей, насколько я знаю, у них не было. Отец женился в 1910 году, мой брат родился в октябре 1912 года (он погиб в 1942 году в Великую Отечественную войну), мама умерла в блокадном Ленинграде…»

Теперь становится еще более очевидной зыбкость версии Северина и Чачко. Впрочем, Тамара Александровна могла и ошибиться, спутать с более поздней женитьбой, уже после возвращения со «Св. Анны». К тому же то, что Альбанов был женат, нисколько не помешало бы Ерминии Александровне Жданко полюбить его. Если это все-таки так, тогда даже понятнее, почему она не сказала ему о своем чувстве, а только при прощании отдала письмо.

А Конрад! Можно представить, как он любил море, если уходил в такое плавание, ожидая своего первенца. Он увидел его, когда тому исполнилось уже два года…

«Знаете, отцу ведь, в отличие от Альбанова, в отличие от всех на «Св. Анне», все-таки удалось совершить сквозное плавание по Северному морскому пути на восток, что было целью экспедиции Брусилова, — заканчивала свое письмо Тамара Александровна. — В 1939 году в должности машиниста земснаряда «Зея» он участвовал в перегонке каравана землечерпалок из Архангельска на Дальний Восток».

Что к этому времени удалось узнать нового о В. И. Альбанове, о его жизни после возвращения со «Св. Анны»?..

В первый же день В. И. Альбанов телеграммой, как мы уже знаем, на деньги Кушакова, сообщил родственникам Г. Л. Брусилова, что он отправил большой пакет в Главное гидрографическое управление, который вручил ему Георгий Львович, когда он с его согласия уходил со «Св. Анны».

В пакете оказались рапорт Г. Л. Брусилова и написанные рукой Е. А. Жданко копии судового журнала «Св. Анны» и таблиц метеорологических наблюдений и измерений глубины. Эти материалы — они хранятся ныне в Музее Арктики и Антарктики в Петербурге — были сразу же опубликованы в «Записках по гидрографии» (1914, том 38) с объяснением Альбанова о причинах его ухода с дрейфующего судна.

Но почему он ничего не сообщает о письмах? И что он ответил на вопросы родных оставшихся на судне о судьбе писем? Не могло же быть, что их не было вообще, тем более что в своих «Записках…» постоянно пишет о почте. Судя по всему, он не передал и корреспонденции В. Шленского в газету «Архангельск», нештатным сотрудником которой тот был.