Василий Смирнов - Крымское ханство XIII—XV вв.

Что же касается деятельного участия в завоевании Кыркора одного из эмиров Яшлау, так это обстоятельство находит себе подтверждение в сохранившихся до нас документальных данных, содержащихся в ханских ярлыках и султанских ферманах, которыми подтверждались давнишние владетельные права Яшлауских беев на Чуфут-Калэ. Старейший из этих документов есть ярлык Бегадыр-Герай-хана (1637—1642), помеченный 1047 = 1637 годом. В нем Яшлауские беи названы «древними владетелями города Кыркы, ныне именуемого Жидовским городом», а жители того городка — подданными тех беев [371] Рукописное извлечение из Дел Таврич. Двор. Собрания о роде беев Кудалак-Яшлауских, сообщ. мне Ф.Ф. Дашковым. Оно также напечатано в «Вестн. Европы» за 1866 г., стр. 220—223. Прочие документы той же категории напечатаны г. Завадовским вТаврич. Губ. Ведомостях за 1884 г. в № 115, в статье его под заглавием: «Материалы о гражданском благоустройстве в Тавриде». Все переводы, к случаю заметить, кажутся несколько грубоватыми и нуждаются в сличении их с татарскими подлинниками, принадлежащими Архиву Таврич. Двор. Собрания. . Таких вещей спроста не вписали бы самые завзятые восточные риторы, писцы ханской канцелярии, в жаловано-подтвердительные грамоты беев Яшлауских. Род Яшлау и потом, во времена Гераев, выдавался своим значением и особенною известностью: в упоминавшемся выше сказании священника Иакова повествуется о том, как Яшловской Адирша-Мурза-Сулешов воспрещал русским посланникам Дворенинову и Непейцыну выпускать лошадей на пастбище, говоря: «Лошади де у вас поемлю, и вас де с стану собью, то де земля наша, царя де теперь в Крыму нет», и как потом он, «грозя, поехал в Яшлов» [372] Зап. Од. Общ., II: 685—686. , под которым надо разуметь Яшловский стан, упоминаемый в другом сказании того же автора [373] Ibid., 689 и 691. и находившийся поблизости Бакчэ-Сарая. По имени рода Яшлау называются даже люди, принадлежавшие, очевидно, к подданным этих беев, как показывают такие выражения, встречающиеся в том же сказании Иакова: «Имал товары у Жидовина у Изрыну Яшловскова», или: «И в те поры были у стану пристав Резван да Литовские татарове Алейко Юрга, да Мула Шабанов, да Темирко» [375] Тизенгаузен, I: 383. . Пейсонель, хотя относит Яшлауский род ко второразрядным, замечает однако же, что старейший из этого рода, называвшийся обыкновенно Яшлау-бей [376] Ibid., 112—114. , в числе других почетных прерогатив имел также привилегию отправлять должность обер-церемониймейстера на всех свадьбах дочерей и других родственников ханских, причем он распоряжался вполне самовластно, с правом даже жизни и смерти над всеми без различия. Позднее, со времени воцарения Гераев, род Яшлау был заслонен другими, каковы в особенности Ширин, Барын, Аргын и Седжеут, составлявшие ближайших сподвижников и опору новоявленной династии, но в свое время фактическое господство татарской власти в Крыму олицетворялось владетельными правами беков Яшлау и других, которые прикочевали туда с своими племенными толпами по указанию Ногая. Роду Яшлау только посчастливилось сразу прочнее других утвердиться в новом юрте, между тем как остальным выходцам приходилось иногда покидать занятые ими места и возвращаться на прежние, как это случилось, например, при самом еще Ногае.

Ногай, по свидетельству историков, был очень расположен к своим приверженцам, но только до поры до времени: добившись чего ему было надобно, т.е. независимости и полновластия, он зазнался и стал ставить своих сыновей выше тех эмиров, которые были при нем, а сыновья стали несправедливо поступать с эмирами, т.е. беками, покинувшими Токта-хана и принявшими сторону Ногая. Не чувствуя охоты подчиняться произволу детей временщика, узурпатора, беки сочли за благо вернуться в прежнее подданство настоящего, законного повелителя: они покинули Ногая и опять ушли к Токта-хану с своим народом, в количестве до 30 000 всадников. Ободренный и подкупленный возвратом своих беков, Токта-хан решился побороться с своим противником, мятежным Ногаем. На этот раз полчища Ногая были разбиты, а ему самому отрубил голову какой-то русский, служивший в войсках Токты.

После неудавшейся попытки Ногая усилить свое могущество до степени основателя собственной независимой династии, имея главным своим базисом Крым, этот последний остался на прежнем положении удела Золотой Орды с новым правителем в качестве наместника ханского. На этот раз пост наместника занял Толок Темир, или Толук-Тимур, упоминаемый историками в числе темников, собравшихся вокруг хана Токты и помогших ему одолеть мятежного Ногая [377] Тизенгаузен, I: 113. . Должно быть, Толук-Тимур вел дела правления умеючи и согласно с требованиями центрального правительства, потому что мы видим его довольно долго занимавшим свой наместнический пост и при следующем хане Узбеке. Им был ласково принят в Крыму арабский путешественник Ибн-Батута, по словам которого, Толук-Тимур настолько был важен, что эмир Азовский являлся пред ним как бы лицом низшего ранга и даже его подчиненным [378] Ibid., 280—285. . Можно думать, что, кроме хорошего управления, Толук-Тимур еще тем был угоден суровому и взыскательному Узбек-хану, что, подобно ему, предан был мусульманскому правоверию и благочестию. Об этом можно заключать по рассказу Ибн-Батуты, что когда они с Толук-Тимуром выехали из города Крыма, то остановились в ските эмира, находившемся в местечке Седджан, где сделано было туристу угощение [379] Voyages dTbn-Batootah, II: 366. . Эмиры, или беки татарские, в прежние времена были усердными святошами, не только приносившими материальные жертвы на дело благочестия, но и лично предававшимися подвижничеству, предписываемому тем или другим уставом (гарикатом), как это явствует из частого присоединения монастырско-настоятельского титула «шейх» к именам эмиров; постоянно встречаются имена: эмир шейх Нур-эд-Дин, эмир мевляна Кутб-эд-Дин Коруми и т.п. [380] Notices et Extraits, XIV; 147, 157 и др. . Периодические военные экзекуции, несколько раз учинявшиеся над Судаком лично самим Толук-Тимуром или другими татарскими военачальниками по его распоряжению [381] См. выше, стр. 36. , могли быть столько же применением административной системы наместника, сколько и делом фанатической нетерпимости к христианским жителям подчиненного его власти города. Последнее упоминание источников о Толук-Тимуре относится к 1338 году [382] Зап. Од. Общ., V: 597, №11. , а под 1340 годом мы читаем у Могултая известие, что в этом году ездил в Мекку из Крыма некий Сейф-эд-Дин Солгати, зять Мелик-Темира, наместника Крымского. Следовательно, Толук-Тимур продержался на своем месте в продолжение целого царствования Узбек-хана [384] Поэтому известие польских историков, повторяемое Гаммером (Gesch. d. 6II., 303) и Говордзом (Hist, of the Mongols, II: 177), о том, что наместником Узбека в Крыму был какой-то Кутяук, ил Кутлуг-бек, не верно. , который был весьма требователен и капризен, если, например, другого своего наместника в Харезме, Кутлук-Темира, на некоторое время отставлял от должности [385] Ibid., 328 и 388. , хотя в начале своего правления пользовался советами этого эмира [386] Ibid, 321—325. .