Василий Смирнов - Крымское ханство XIII—XV вв.

Говоря о водворении караимов в Кыркоре, крымские историки однако же не дают известий о том, что сталось с сидевшими в нем дотоле асами. О поголовном избиении их, или вообще о какой-либо резне, ничего не говорится. Долина и ущелье, занимаемые Бакчэ-Сараем, и теперь кишат людьми разнородных национальностей: там есть и татары, и армяне, и караимы, и греки, и бухарцы, и цыгане, со множеством подразделений последних на какие-то цеховые роды — кэмэнчи, аюджу, гурбэт и т.д. В жалованных грамотах роду беков Яшлауских на доходы с жителей Чуфут-Калэ обыкновенно рядом с караимами упоминаются армяне. Можно думать, что татары, овладев Кыркором, загнали туда всех без различия иноплеменников, которые казались им одинаково враждебными и которые, сидя в Кыркоре, очутились как бы в постоянной осаде без надежды на свободное сообщение с окрестностями, и чрез то были лишены всякой возможности к дальнейшему неповиновению и сопротивлению татарской власти. Но какие установились взаимные отношения между самими разноплеменными обитателями Кыркора, на это ответить пока трудно. Видно только, что караимы возобладали над прочими народностями, судя по позднейшему переименованию прежнего Кыркора в Чуфут-Калэ. Но и они загадочное племя: по типу лица и по религии они сродни евреям; наречие же, которым говорят, принадлежит к тюркским и содержит в себе архаизмы, показывающее близость его к одному из старейших тюркских наречий — джагатайскому. Далее замечательно, что с одной стороны большинство надгробий прилежащего в Чуфут-Калэ кладбища носит еврейские надписи, относительная древность которых составляет предмет ученых споров; с другой стороны, среди самого Чуфут-Калэ находится татарско-мусульманская гробница Ненекэ-Джан-хаными, дочери Токтамыша, и относительно этой гробницы можно думать, что в склепе ее лежит несколько покойников какого-то татарско-мусульманского знатного рода. Все эти комбинации обращают на себя внимание своею странностью и загадочностью, окончательно сбивающей с толку в вопросе об этнографической принадлежности первоначальных строителей и жителей Кыркора. Одни усиленные и тщательные археологические изыскания на местах древнейших поселений караимских в Крыму, может быть, сколько-нибудь подвинут этот вопрос к решению. Без этих же изысканий и разные конъектуры относительно настоящей формы имени Кыркора никогда не достигнут желаемой несомненности. Свод этих конъектур сделан у А.Я. Гаркави в упомянутой нами его статье «О происхождении некоторых географических названий местностей на Таврическом полуострове» с его собственными соображениями касательно этимологии имени «Кыркор», или «Кыр-кер» из индо-европейского корня кар, усматриваемого в латинском career, немецк. kerker и т.п. [342] В «Известиях Имп. Рус. Геогр. Общества» за 1876 г. Т. XII, отд. 2, стр. 55—58. Не лишне, кажется, будет к этимологическому материалу, собранному г. Гаркави для объяснения имени «Кыркор», присовокупить существующее в османском слово Кар-гир, или, по вульгарному произношению, кяугир, что значит: «каменное строение, фундамент», а затем вообще «прочное, твердое сооружение». В османское наречие это слово, без сомнения, перешло из персидского языка, в котором оно имеет те же значения: «A solide structure of stone, supporting or strengthening a house», как переводит его Ричардсон; или: Aediffcii fundament, solidus ex lapidibas q. domum sustinens et durabilem reddens mums», как передает Вуллерс. Но и в персидском языке, по-видимому, не свое слово, а чуждое, заимствованное, как это доказывают ученые турки. В № 41 турецкого периодического издания «Сборник Абу-Зыя» помещено этимологическое объяснение некоторых употребительных в османском наречии слов. По мнению автора статьи, это слово армянского происхождения: оно состоит из двух армянских слов — кар — «камень» и кир — «известь», так что в сложенности эти два слова должны означать «здание, сделанное из камня». (Тэрджуиами-хакы-кат. № 2121, стр. 3). Можно прибавить, что в армянском же языке есть еще слово к уракар — «известняк». Не делая из приведенного лингвистического факта никаких заключений по занимающему нас вопросу об этимологии имени Кыркора, все же казалось обязательным указать на него ввиду того, что армяне не совсем чужды Крыму вообще и Чуфут-Калэ в особенности и притом с довольно давнего времени. . Не вдаваясь в новый пересмотр и критику этих конъектур и соображений, мы можем заметить лишь следующее. А.Я. Гаркави особенно настоятельно отрицает присутствие тюркского элемента в исследуемом имени, говоря: «Из всего… явствует, что имя Киркер не татарского происхождения, которому насильно хотят навязать тюркскую этимологию. Если обратимся к истории, то нам также станет ясным, что означенное название вовсе не должно быть татарским» [343] Loco cit, 56. . Тем не менее для нас не совсем ясно, в чем тут насилие: напротив, всего более вероятности предполагать, что название Чуфут-Калэ, имеющее арабское начертание со всеми вариантами в его выговоре — Кырк эр, Кырк йер, Кырк ор, и т.д. — тюркской формации: чем же иначе объяснить то, что во всех почти памятниках, где дается этимологическое толкование этому названию, основным элементом признается в нем тюркское числительное кырк — «сорок»? Разница встречается только в объяснении второй половины составного имени: одни видят в ней тюркское же слово эр — «муж»; другие йер — «место»; третьи ор — «ров, крутизна», четвертые даже юрт — «жилье, становище». Наконец, так как в европейских памятниках встречается форма Kirkie, то можно, пожалуй, предполагать, что и в татарском выговоре, прежде чем явился звук р, на конце стоял звук л. В таком случае тут могло быть слово иль — «народ, племя, жители», как намек на разноплеменность жителей укрепленного города; или же там могло стоять слово йел — «ветер», и целое имя могло звучать кырк йел — «сорок ветров». Это последнее название могло взяться с того, что на возвышенности Чуфут-Калэ, особливо в углублениях и пещерах ее утесов, беспрерывно и в разных направлениях ощущается движение ветра, даже в то время, когда в окрестных низменностях царит полнейшее затишье. Косвенным доказательством возможности подобной этимологической комбинации может служить доныне существующее наименование одного из утесов скалы Манкупской — Йеллы бурун — «Ветряной мыс».

Какую бы мы ни приняли этимологию имени, явно, что оно получило свое бытие от татар, у которых так же, как и других тюрков, была манера образовывать собственные имена из числительных, взятых в одиночку или, чаще, с придачею каких-нибудь нарицательных. Мы встречаем, например, в Крыму, следующие географические названия: Отуз — (Тридцать), Кырк — (Сорок), Онддртелыман — (14 пристаней), Кырк куладж — (Сорок погонных саженей), Кырк азыз — (Сорок святых). Из числа ногайских племен одно называлось Докузлар оглу — (Девятовичи). У татар литовских встречается географическое имя Кырк татар — (Сорок татар). У турков есть: Кырк килиса — (Сорок церквей), Кырк агадж — (Сорок деревьев), и т.п. Кроме того, числительное кырк — «сорок» употребляется для обозначения множества, обилия вообще: например, про извилистые реки турки говорят, что они кырк гечит — (сорок бродов), про крутые возвышенности — кырк мердыван — (сорок лестниц), и т.п. Мало того, как на курьез, можно указать на существование у турок личных прозвищ, образованных также из имен числительных: например, один ученый турецкий известен под прозванием Йиирми секиз — (Двадцать восемь).