Василий Смирнов - Крымское ханство XIII—XV вв.
- Название:Крымское ханство XIII—XV вв.
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Вече
- Год:2011
- Город:Москва
- ISBN:978-5-9533-5795-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Василий Смирнов - Крымское ханство XIII—XV вв. краткое содержание
Крымское ханство окончательно сформировалось в XV веке. Оно занимало Крымский полуостров и земли на северо-востоке от него. История Крымского ханства до появления династии Гиреев находится в тесной связи с историей Золотой Орды. Крым считался владением ханов, но резиденцией их никогда не был. Лишь хан Узбек жил там некоторое время. Для других ханов Крым служил временным убежищем во времена дворцовых переворотов; здесь же находили приют татарские узурпаторы и авантюристы.
В настоящем издании вниманию читателей предлагается две части книги известного русского историка В.Д. Смирнова «Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII века» (1887). Читатель познакомится с предысторией ханства и проследит сложную перипетию перехода власти в Крыму с XIII по XV век.
Крымское ханство XIII—XV вв. - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Сейид-Мухаммед-Риза и автор «Краткой Истории» передают это событие в таком виде. «В те поры, — говорят они, — султан Селим-хан, по воле промысла Божия, будучи разбит и обращен в бегство в сражении, происходившем близь Чорлу в окрестностях деревни Ограта, сел на корабль в Ах-ёлу или в Варне и отплыл в Кафу, бывшую тогда под управлением сына его царевича Сулеймана. Так как у него было намерение вторично сразиться с отцом, то он, оставив сына в Кафе, отправился в Бакчэ-Сарай. Менглы-Герай хан вкупе со всеми султанами и эмирами вышел ему навстречу, оказал всякий почет и уважение, приняв его как гостя [985] Означенные подробности находятся в «Краткой Истории» (л. 30 verso): в Ассебъу-с-сейяр (стр. 82) сказано просто, что Селим, отплыв в Кафу, «вошел в пределы владений Менглы-Герая, где и свиделся с ними.
. Когда же чрез несколько времени он, объявив хану о своем намерении, стал просить его отрядить в помощь ему тысяч 10—15 татарского войска под начальством одного из султанов, то умный, опытный и дальновидный хан тотчас сообразил, что любовь и дружба татар с Высокой Державой была очень велика, и что послать в ее пределы все войско значило бы отвратить ее от татар и потерять на будущее время всякое доверие. Он не поддался воззрению Селима; да и вовсе отказать-то не счел целесообразным, и потому отрядил из сыновей своих Сеъадет-Герая с некоторым количеством войска на помощь ему» [986] В Кр. Ист. сказано: «с 3000 войска».
.
Этот рассказ довольно правдоподобен: он как нельзя более согласуется с осторожным и предусмотрительным образом действий умного Менглы-Герая, который не мог слишком уже явно стать на сторону Селима, после того как он проиграл сражение и чрез то утерял шансы на счастливую будущность. Родственные же связи, а отчасти, может быть, еще и надежда на возможность успеха Селима, не позволили в то же время Менглы-Гераю вовсе отказать Селиму в помощи, и он оказывает эту помощь, только в довольно скромных размерах.
Турецкие же историки не могли в этом случае поступиться своей национальной гордостью и изображают Селима чрезвычайно как важничающим во время вторичного посещения им Крымского хана. По их словам, хан будто бы сам старался всячески утешить и ободрить потерпевшего фиаско Селима и предлагал ему в его распоряжение татарское войско; но он будто бы с гордостью отверг это предложение, находя неприличным наводнять владения достославных предков своих какими-нибудь татарами. Мало того: когда Менглы-Герай предлагал Селиму руку дочери своей, то он будто бы отверг и это предложение. Передавая этот факт, историки ссылаются на Бали-пашу, современника описываемых происшествий [987] Солак-задэ, стр. 933—334.
. Другие же, как например автор прибавления к истории Сеъад-эд-Дина, а также неизвестный автор сочинения, переведенного Дицем, прибавляют еще одну тенденциозную подробность, также ссылаясь на Бали-пашу. Они говорят, что Селим придержал своего коня, заметив, что ехавший ему навстречу Менглы-Герай вздумал было остановиться и ждать, пока Селим сам подъедет к нему первый [988] Таджу-т-тэварих, Константин, изд., П: 603—605; Diez, Denkwurdigkeiten von Asien, I: 260—261. Диц к этому месту повествования турецкого историка делает такое примечание: «Это было странное чванство Крымского хана, который знал, что он и его предки (und seine Vorfahren) были возводимы и низвергаемы отоманскими императорами, и должен был познать в Селиме своего будущего верховного владыку» (Ор. cit, 260). Немецкий ученый не знал, что предки Менглы-Герая никогда не находились в таких отношениях к султанам Османской династии.
. Но Гаммер-Нургшталль, ссылаясь на другие источники, объявляет рассказ турецких историков о поведении Селима не заслуживающим доверия. Неверно они говорят и о том, что будто Селим отверг руку дочери Менглы-Герая, ибо он уже раньше того был женат на ней [989] Hammer, Gesch d. 0. R., II: 624. примеч. к стр. 357.
.
Крымские же историки, для большого беспристрастия, вероятно, к своему собственному пересказу вышеприведенного события присовокупляют также целую статью о том же самом предмете из истории Нишанджи-паши — Сейид-Мухаммед-Риза предпосылает этой статье такую оговорку: «Так как подробности о крымском походе [990] Т.е. о поездке Селима в Крым.
, собранные и сгруппированные в дивной истории Нишанджи-паши, несколько противоречат повествованиям бедняка сего [991] Т.е. автора.
, то они и приводятся здесь слово в слово». Автор же «Краткой Истории» опять слишком уже сократил рассказ Нишанджи-паши, выпустив некоторые существенные подробности [992] Подлинного текста, служившего источником для крымских историков, нам не довелось иметь в руках. Находящаяся в Азиатском Музее Акад. Наук рукопись под № 590 заключает в себе не тот труд Нишанджи-паши, откуда заимствовали свой рассказ крымские историки, и в ней нет занимающего нас эпизода. Он, вероятно, взят из другой, более полной истории того же турецкого автора (См. Pertsch, Die Orient. Handscbriften, Wien. 1859. I; 117. № 116, примеч. З). Но статья эта, без означения имени автора, имеется в одном новом сборнике из библиотеки покойного профессора Мухлинского (на стр. 294—304). При сличении их оказалось, что в Сейид-Мухаммед-Риза кое-что выбросил из пространного повествования Нишанджи-паши, хотя, впрочем, без причинения ущерба главному сюжету.
. Вот что мы читаем в этой статье.
«С Божия соизволения направленные на пределы Кафы действия падишаха небожителя [993] Т.е. султана Баязида.
способствовали лишь вкушению жителями благомилостей господних. Это светило веры и государства, блеск очей султаната и калифата в доме Османовом, было факелом, озаряющим здание веры мусульманской. Но ему еще надлежало смахнуть пыль заблуждения, нанесенную на зеркало веры вчинаниями восставших в пределах благоденственного и правоверного Рума тиранов-притеснителей и затеями заблуждающихся супротивников, и очистить ясное лицо ее. Но осуществление этих счастливых намерений зависело от благоприятного свидания с находившимся в той стране татарским ханом. По требованию обстоятельств, господин падишах, посадив в Кафе своего благополучного царевича, сам в том же году отправился повидаться с покойным Менглы-Герай-ханом, бывшим в то время ханом татарских стран. А Менглы-Герай-хан был человек честный, правдивый, ведавший исламские дела согласно шариату, правоверный суннит, удачливый, натуральный и благовоспитанный. С султаном Баязидом у них были самые искренние, братские отношения. В грамотах, писанных от его Высокого Порога хану, говорилось: «Ваша сторона, убежище братства». Когда господин падишах, выйдя из Кафы, направился в его сторону, то хан, узнав об этом, встретил его со всем татарским войском, со всей свитой и церемонией, в сопровождении всех султанов, аянов, огланов и мурз. Выказав всякого рода почести, он исполнил все обычаи и требования гостеприимства: ни в чем не оплошал и не промахнулся. Встреча их была причиной всеобщего спокойствия и радости. В то время как падишах выше описанным образом из Трапезунда отправился со всеми своими детьми и свитой в Кафу, сердцем султана Ахмеда овладела тоска и забота, страх и смятение. Вот что ему пришло в голову: «Наверное брат мой оттуда прямой дорогой пошел в Румилию и, обеспечившись теми путями, примется за дела управления». Встревоженный, он пишет хану письмо с такого рода покорнейшей просьбой: «Брат мой Селим нашел у вас прибежище. Его цель пробраться в пределы румилийские; но если вы ему не поможете, это ему не удастся. Вот наш скромный его величеству хану подарок, состоящий в высочайшей грамоте, по которой все находящиеся в кафской области владения, в особенности со всеми девятью славными и известными крепостями, пусть будут ваши, только не пропускайте пожалуйста в ту сторону моего брата». Письмо это было прислано с нарочитым человеком.
Интервал:
Закладка: