Александр Островский - Кто поставил Горбачева?

По некоторым сведениям, приехав на дачу С.К. Цвигуна, Ю.В. Андропов якобы произнес фразу «Этого я им никогда не прощу», из которой вытекало, что С.К. Цвигун был убит. Именно так считали и его близкие [659].

Эту смерть многие связывали «с делами, разворачивавшимися вокруг дочери Генерального секретаря» [660]. Косвенно на это указывают и воспоминания ее двоюродной сестры. «После смерти Цвигуна, – пишет Л.Я. Брежнева, – отец сказал мне о Галине: «Я хоть и дядя родной, но первый проголосовал бы за то, чтобы эту стерву в Бутырки посадили» [661].

Не все ясно и со смертью М.А. Суслова.

В некрологе было сказано, что он умер «после непродолжительной тяжелой болезни» [662]. Р. А. Медведев утверждает, что вечером 18 января у М.А. Суслова возник инсульт и его срочно госпитализировали [663].

Однако, по свидетельству зятя М.А. Суслова Л.Н. Сумарокова, никакого инсульта у Михаила Андреевича не было, и лег он в больницу, несмотря на то, что чувствовал себя нормально, только по настоянию Е.И. Чазова для профилактического обследования [664]. О том, что М. А. Суслов лег на обследование, 25 января 1982 г. от Б.Н. Пономарева узнал А. С. Черняев [665]. Об этом же пишет Е.И. Синицын [666]. Этого факт не отрицает и Е.И. Чазов [667].

Таким образом, сразу же после возвращения из Варшавы в понедельник 18 января Михаил Андреевич лег в ЦКБ в полном здравии. Обследование, по свидетельству Б.Н. Пономарева, показало, что «все в порядке». И вдруг «три дня назад – удар (кровоизлияние). И вот с тех пор – без сознания» [668].

Л.Н. Сумароков тоже пишет, что обследование ничего не обнаружило, и 22 января, в пятницу, М.А. Суслова должны были выписать. Накануне он чувствовал себя хорошо, а вечером ему дали какое-то новое лекарство, после которого он потерял сознание и почти сразу же умер на руках дочери Майи Михайловны, бывшей в этот момент рядом с отцом. Но после этого его отправили не в морг, а в реанимацию и констатировали смерть только 25-го [669].

«Когда днем, – пишет Е.И. Чазов о М.А. Суслове, – мы были у него, он чувствовал себя вполне удовлетворительно. Вечером у него внезапно возникло обширное кровоизлияние в мозг. Мы все, кто собрался у постели Суслова, понимали, что дни его сочтены, учитывая не только обширность поражения, но и область мозга, где произошло кровоизлияние. Так и оказалось. Через три дня Суслова не стало» [670].

Прочитав эти слова можно подумать, что вечером 21 января Е.И. Чазов находился в Москве. Однако позднее Евгений Иванович утверждал: «Горбачев – свидетель того, как меня вытаскивали с Северного Кавказа к Суслову. Мы сидели с ним в Железно воде ке, когда мне позвонили и сказали: «Срочно выезжайте, с Сусловым плохо, чтобы к утру были в Москве» [671].

Как же примирить эти два свидетельства? Если они оба соответствуют действительности, получается, что днем 21-го Е.И. Чазов улетел в Железноводск на отдых, а уже вечером его вызвали обратно.

Вспоминая о смерти М.А. Суслова, его зять Л.Н. Сумароков обращает внимание на следующие странности.

Во-первых, назначая М.А. Суслову новое лекарство, Е.И. Чазов не только не объяснил своему пациенту его необходимость, но и не поставил его об этом в известность. О том, что 21 января ее отцу дали новое лекарство, Майя Михайловна поняла только по внешнему виду таблетки. Но все произошло так быстро, что она не успела отреагировать на это [672].

Во-вторых, когда к М.А. Суслову вызвали реанимационную машину, ее не пустили в ЦКБ, в связи с чем она развернулась и уехала обратно. А когда вызов повторили, то первоначально реанимационную бригаду направили в палату Д.Ф. Устинова и только потом – к М.А. Суслову. В результате к нему она прибыла с большим опозданием. Свидетельствовало ли это о неорганизованности, или же тут был злой умысел, предстоит выяснить.

В-третьих, почему-то в тот день М.А. Суслова охранял совершенно другой сотрудник КГБ СССР, который до этого в его охране не состоял [673].

В-четвертых, пишет Л.Н. Сумароков, когда Майя Михайловна встретилась в ЦКБ с Е.И. Чазовым, «тот, увидев дочь Суслова, казалось, проявил полное сочувствие, уронил голову на руки и зарыдал. Видимо, напряжение было слишком велико, и нервы не выдержали даже у него» [674].

В связи с этим в семье покойного сразу же возникли подозрения о его насильственной смерти. Эти подозрения еще более окрепли, когда через некоторое время в салоне своей машины был обнаружен задохнувшийся от выхлопных газов лечащий врач М.А. Суслова Лев Кумачев [675].

Таким образом, 22 января ни М.А. Суслова, ни С.К. Цвигуна Л.И. Брежнев принять уже не мог.

Хоронили М.А.Суслова 28-го [676].

Поскольку М.А. Суслов занимал в руководстве партии второе место, а третье – Константин Устинович Черненко, многие ожидали, что последний и станет его преемником [677]. И действительно, на фотографии, запечатлевшей прощание членов Политбюро с М.А Сусловым, мы видим, что рядом с Л.И. Брежневым стоит К.У. Черненко, затем H.A. Тихонов, потом А.П. Кириленко и только пятым Ю.В. Андропов [678].

Как писал В. Легостаев, после смерти М.А. Суслова К.У. Черненко, курировавший до этого Общий отдел ЦК КПСС, замкнул на себя Отдел организационно-партийной работы, т. е. отдел кадров ЦК и Отдел агитации и пропаганды [679]. Поэтому его позиции в руководстве партии значительно укрепились.

«Смерть Суслова, – пишет Е.И. Чазов, – впервые обозначила противостояние групп Андропова и Черненко. Начался новый, незаметный для большинства раунд борьбы за власть» [680].

25 января один из руководителей внешней разведки В.А. Кирпиченко был у Ю.В. Андропова. «Вдруг, – вспоминает он, – раздался один телефонный звонок, а потом одновременно зазвонило несколько телефонов. Андропову докладывали из разных мест, что умер М.А. Суслов… Я вышел в кабинет напротив, к начальнику секретариата, сообщил ему новость, и он, не моргнув глазом, сказал: «Все… Юрий Владимирович уходит от нас в Политбюро». Как я понял, это было давно решенным делом: Андропов садится в кресло Суслова» [681].

Когда же Л.И. Брежнев принял такое решение?

«Через день-два после внезапного заболевания Суслова в начале 1982 года, – говорится в мемуарах А. М. Александрова-Агентова, – Леонид Ильич отвел меня в дальний угол своей приемной в ЦК и, понизив голос, сказал: «Мне звонил Чазов. Суслов скоро умрет. Я думаю на его место перевести в ЦК Андропова» [682].

Поскольку А.М. Суслова госпитализировали 18 января, то «через день-два» получается 20–21 января. Однако 20-го Михаил Андреевич чувствовал себе хорошо и только вечером 21-го у него произошел приступ [683]. В понедельник 25-го врачи констатировали его смерть. В субботу и воскресенье Леонид Ильич не работал. Поэтому его разговор с А.М. Александровым-Агентовым мог иметь место только в пятницу 22-го.