Грег Аннусек - Операция «Дуб». Звездный час Отто Скорцени

Сам Геббельс был в восторге. «Освобождение дуче — величайшая сенсация как в Германии, так и во всем мире, — писал он в своем дневнике через несколько дней после рейда на Гран-Сассо. — Даже на врага это событие повлияло самым драматическим образом. Весь немецкий народ… несказанно счастлив». Далее он добавил: «Вряд ли какое-то другое событие этой войны пробудило столь бурные эмоции и вызвали такой огромный человеческий интерес. Мы имеем полное право отпраздновать первоклассную моральную победу».

Однако далеко не все были в радостном настроении. Если Скорцени имел основания для радости, то генерал Штудент и майор Харольд Морс посчитали себя обиженными. Они полагали, что Скорцени и его диверсанты получили максимальную славу за спасение Муссолини, тогда как в целом это была операция люфтваффе, подготовленная и осуществленная ведомством Геринга. По их мнению, тот факт, что Скорцени и Радль высадились на Гран-Сассо раньше парашютистов — вопреки плану, — позволил СС спасти дуче и удостоиться лавров главных спасителей.

Хотя все участники операции «Дуб» получили в разной степени причитающиеся им награды, включая Герберта Капплера, Морса, Герлаха, Мейера (пилота планера, на котором летел Скорцени) и многих летчиков и офицеров люфтваффе, львиная доля почестей досталась Отто Скорцени. (Морс был награжден Германским крестом в золоте. Герлах и Мейер — Рыцарскими крестами. Капплер получил звание оберст-лейтенанта и награжден Железным крестом. Помощник Капплера Прибке получил звание гауптмана и Железный крест.)

По признанию Штудента, Муссолини даже не соизволил поблагодарить его или его парашютистов за ту роль, которую они сыграли в его спасении.

«Получалось так, будто Скорцени и его диверсанты одни осуществили эту сенсационную операцию», — вспоминал Штудент, получивший Дубовые листья к Рыцарскому кресту примерно через две недели после вызволения дуче из плена.

Когда Морс попытался официально пожаловаться, Гитлер оставил его рапорт без внимания. Фюрер предпочел осыпать почестями Скорцени и фанатично преданных ему СС, только которым он мог доверять. Однако это не помешало Штуденту и его парашютистам вернуться в Гран-Сассо вместе с киногруппой, чтобы заново имитировать спасение дуче и позволить кинодокументалистам заснять его на пленку.

Чтобы придать забавный характер этому эпизоду истории, вспомним о том, что американский писатель Джон Стейнбек коротко поучаствовал в саге о спасении Муссолини. Когда англо-американские войска попытались закрепиться в Салерно в первые дни капитуляции Италии, Стейнбек оказался на острове Вентотене, где, по его мнению, мог находиться дуче. «Следуя вместе с танковыми частями армий США и Британии, недавно (9 сентября) захватившими остров Вентотене, который расположен недалеко от Неаполя, — писала газета „Нью-Йорк Таймс“ в выпуске от 13 сентября, — мистер Стейнбек заявил, что упустил Муссолини, опоздав всего на полсуток».

Как уже говорилось ранее, дуче никогда не содержался на острове Вентотене, хотя в первой половине августа тот был оккупирован гитлеровскими войсками. (В результате расследования Стейнбек установил, и на этот раз правильно, что Муссолини содержался на острове Понца.)

Через два дня после своего освобождения Муссолини встретился с Гитлером, который за десять лет их знакомства сыграл в жизни дуче важные роли протеже, ментора и спасителя. Встреча состоялась в «Волчьем логове», в Восточной Пруссии. (Муссолини вылетел туда из Мюнхена, где после спасения встретился с женой и детьми.) Триумфальная встреча двух диктаторов была заснята на пленку группой немецких кинооператоров; получившаяся в результате кинохроника затем показывалась по всему рейху и за пределами Германии. На черно-белых кадрах хроники можно было видеть, как Гитлер жизнерадостно приветствует Муссолини, только что вышедшего из юнкерса-52 на аэродроме близ Растенбурга. Дуче, в темном костюме и шляпе, напоминал уставшего после долго авиаперелета коммивояжера. Оба диктатора долго обменивались рукопожатиями и, по всей видимости, теплыми словами. У Гитлера в глазах якобы блеснули слезы.

Истинное настроение за фасадом этих эпизодов было менее оптимистичным. Гитлер ожидал, что дуче будет лучиться дьявольской энергией, однако тот, напротив, выглядел опустошенным и усталым. Для начала диктатор Германии принялся убеждать своего друга, чтобы тот незамедлительно покарал Галеаццо Чиано и других заговорщиков, голосовавших против Муссолини на Большом фашистском совете. Горстка этих людей попала в руки немцев, и Гитлер решил поступить с ними так, чтобы преподать урок всем остальным.

Чиано, женатый на дочери Муссолини Эдде, в конце августа вылетел в Германию, в наивной надежде на то, что немцы помогут ему перебраться в Испанию. Однако Гитлер с презрением отнесся к зятю дуче, равно как и другие представители военно-политической верхушки рейха, и намерения Чиано опубликовать мемуары фактически предопределили его конец. «Чиано собирается писать мемуары, — отметил в дневнике Геббельс. — Фюрер абсолютно прав, подозревая, что подобные мемуары будут наверняка написаны в пренебрежительной по отношению к нам манере, поскольку иначе их публикация за рубежом будет невозможна. Таким образом, не может быть и речи о том, что Чиано покинет пределы рейха. Он должен остаться под нашим надзором».

В беззаконном мире нацизма недостаточная кровожадность Муссолини рассматривалась как признак слабости. «Дуче не извлек выводов из факта катастрофы, постигшей Италию, а ведь именно этого ожидал от него фюрер, — писал Геббельс в дневнике. — Он, естественно, был рад видеть фюрера и доволен тем, что снова оказался на свободе. Однако фюрер ожидал, что первое, что дуче сделает, вырвавшись из плена, — яростно отомстит изменникам. Однако он этого не сделал и, таким образом, проявил свою ограниченность. Он не революционер, как фюрер или Сталин. Он настолько привязан к итальянскому народу, что ему не хватает широких качеств истинного революционера и мятежника». Сам Геббельс верил в то, что Чиано будет казнен, а Эдду «подвергнут порке».

Гитлер чрезвычайно удивился, когда дуче выразил желание удалиться от общественной жизни и вернуться в Рокка-делле-Каминате, свое поместье в провинции Романья. Это было вызвано его желанием избежать гражданской войны в Италии. Тем не менее фюрер быстро запретил это своему другу, настаивая на том, что подобный поступок плохо отразится на внешней политике Германии и подорвет законность нового фашистского государства, которое Гитлер намеревался создать в оккупированной немцами Италии. В конечном итоге Муссолини уступил требованиям Гитлера, возможно, надеясь, что тем самым он сумеет защитить своих соотечественников от зверств немецких войск.