Грег Аннусек - Операция «Дуб». Звездный час Отто Скорцени

В результате оба были разочарованы встречей, состоявшейся в сентябре в «Волчьем логове», а также новым воплощением союза стран «оси». Реакция Муссолини давала Гитлеру основания полагать, что теперь от итальянского диктатора вряд можно чего-то ожидать. «Мы видим, что фюрер разочарован теперешним настроением дуче», — писал Геббельс о Гитлере, правда, добавив, что это «на самом деле не было размолвкой». Следует отметить, что Геббельс ревностно относился к личным отношениям Гитлера и Муссолини и отчасти получал удовольствие от того, как низко пал дуче в глазах вождя немецкого государства. В окончательном его суждении Муссолини был «всего лишь итальянцем, не способным дистанцироваться от своего происхождения». Разочарование Гитлера углубилось еще больше. «Вера в фашистскую Италию как в столп ницшеанского рая была частью его психологического устройства, — писала специалист по странам „оси“ Элизабет Вискеманн. — Теперь он был вынужден признать, что главная иллюзия его жизни оказалась пшиком, что Италия повела себя в этой войне не лучше, чем в предыдущей, и что Муссолини был типичным итальянцем. Его наставник, его близнец-сверхчеловек оказался самым обычным человеком».

В подобном откровении есть нечто ироническое. Хотя спасение дуче приободрило немецкое общество, оно в то же время отчасти лишило Гитлера его былых иллюзий.

Что касается Муссолини, то испытываемое им сожаление отпечаталось на его лице. «Спасенный диктатор выглядел постаревшим и сильно усталым, — вспоминал Ойген Долльман, видевший дуче 27 сентября. — И лишь в его глазах сохранился прежний огонь… Я поздравил его с освобождением из плена и восстановлением власти, однако он отозвался на мои слова лишь небрежным жестом». Ракеле Муссолини позднее писала, что «после июля 1943 года Бенито Муссолини, мой муж, стал считать, что его звезда закатилась. Время от времени он говорил о себе как о Mussolini defunto, или былом Муссолини. Он сильно опасался за будущее Италии, судьбу которой решала Германия, и понимал, что, возглавив Итальянскую социальную республику, всего лишь защищает итальянцев от мести немцев».

Итальянской социальной республикой назывался новый фашистский режим дуче, возникший в сентябре 1943 года. Поскольку никто не знал, когда именно Рим падет под натиском англо-американских войск, на западном берегу озера Гарда было создано государство под управлением Муссолини. Гарда располагается в северной Италии, на равном расстоянии от Милана и Венеции. Считалось, что появление дуче в Риме может привести к взрыву общественного недовольства и в конечном итоге к антифашистскому восстанию. Позднее историки назвали это марионеточное государство, существовавшее под эгидой немцев, Республикой Сало. Хотя Муссолини был всего лишь номинальным правителем, политический курс республики полностью зависел от немцев. Свои последние дни он провел вдали от Вечного города, так больше и не побывав в нем.

Под давлением Гитлера в январе 1944 года Муссолини все-таки затеял состоявшийся в Вероне судебный процесс над Чиано и пятью другими функционерами фашистской партии, которые за несколько месяцев до этого проголосовали против дуче на Большом фашистском совете. (В ночь с 24 на 25 июля всего 19 человек проголосовали против Муссолини, однако большей их части, включая Дино Гранди, удалось ускользнуть от немцев. На процессе в Вероне тринадцать из них были заочно приговорены к смертной казни.)

Скитания Чиано закончились в Проколо, что в нескольких километрах от Вероны, где он вместе с пятью другими осужденными был расстрелян. Все стояли лицом к стене, но Чиано удалось обернуться и посмотреть в лицо палачам. Эдда, умолявшая отца пощадить ее мужа, была морально раздавлена смертью Галеано и пребывала в глубокой депрессии. (Попытки Эдды спасти мужа и вывезти из Италии его дневники чрезвычайно интересны, но лежат за пределами данной книги. По сути дела, ее жизнь — это жизнь немецкой шпионки, которая де-факто стала двойным агентом после того, как влюбилась в Чиано во время его кратковременного тюремного заключения.)

В своей второй жизни диктатора Муссолини обрел себе новый дом на вилле Фельтринелли, в небольшом городке Гаргано на озере Гарда. По мнению итальянского историка Паоло Монелли, он фактически стал пленником немцев. Виллу день и ночь охраняли люди из СС; они повсеместно следовали за ним, куда бы он ни пошел. Им было в первую очередь предписано охранять его, но они также шпионили за ним и прослушивали все его телефонные разговоры. Муссолини любил называть Карла Вольфа, командующего войсками СС в Италии, своим тюремщиком. Еще больше усугубляло обстановку то, что вилла Фельтринелли была шумным и многолюдным местом. В ней находилось почти все семейство Муссолини, включавшее в себя его жену, детей, враждовавших друг с дружкой золовок и нескольких внуков. Муссолини считал семейную жизнь крайне обременительной и начал проводить все больше и больше времени на соседней вилле Орсолине. Здесь он по большей части предавался философским размышлениям, предоставляя государственные дела своим министрам-фашистам. Людям из тогдашнего окружения дуче казалось, что он живет в отрыве от реального мира. «Он живет мечтами, в мечтах и благодаря мечтам, — вспоминал Фернандо Меццазома, молодой фашист, знавший Муссолини в дни Республики Сало. — Он никак не был связан с реальностью. Дуче жил в мире, который сам для себя создал, это исключительно фантастический мир, он жил вне времени».

Любовницу Муссолини, Кларетту Петаччи и ее семью поселили на соседней вилле. Однако под давлением жены дуче навещал Кларету не так часто, как ему хотелось. Он находил иные способы занять время, например, тайно злословил в адрес немцев, играл на скрипке произведения Бетховена и Верди, читал Платона и Гёте, жаловался на бессонницу и другие проблемы со здоровьем.

«Он был старым человеком, — писал историк Мартин Кларк, — который потерпел в жизни поражение; человеком с ослабленным здоровьем, брошенным дочерью, окруженным алчной семьей, затравленным немцами, не имеющим друзей и надежды. И все же свою судьбу он заслужил. Он был высокомерным грубияном и допустил в жизни ряд серьезных ошибок».

Мрачное настроение Муссолини усилилось еще больше, когда он увидел, что за позициями, удерживаемыми немцами в Италии, вспыхнула гражданская война. «Желание Муссолини возродить фашизм вызвало ужасы гражданской войны, — писал позднее Черчилль. — Через считаные недели после сентябрьского перемирия офицеры и рядовые итальянской армии, находившиеся в оккупированной немцами северной Италии, и патриоты из различных городов и деревень начали формировать партизанские отряды и вести активные боевые действия против немцев и своих соотечественников, поддерживавших Муссолини».