Алексей Бычков - «Исконно русская» земля Сибирь

Приближение чукчей к колымским административным центрам помогло привлечь их к ясачному плате-су. С той же целью колымский исправник Майдель вел правило, по которому с чукчей ясак начали взимать не красными лисицами, а выделанными оленьими шкурами (в безлесной тундре красных лисиц добыть было трудно). Вскоре ясак с чукчей стал взиматься в денежном выражении — по рублю с человека. Однако вся сумма, выплачивавшаяся чукчами, равнялась 247 рублям.

Распространение чукчей на запад, в Колымский округ, привело к значительным изменениям в их хозяйстве. Чукчи улучшили свои стада за счет покупки лесных ламутских оленей, научились употреблять летом оленей под седлами. В хозяйственной деятельности колымских чукчей большое место заняло рыболовство по озерам и осеннее рыболовство в низовьях рек. По равнению с остальными обитателями Колымского округа чукчи представляли собой наиболее обеспеченную группу, не испытывавшую периодических весенних голодовок. Это способствовало заключению браков между чукчами и женщинами из местных племен.

К середине XIX века колымские чукчи стали смешиваться с местным ламутским, юкагирским и отчасти русским населением.

Еще более обособилась колымская группа чукчей от восточных чукчей после того, как в 60—70-х годах XIX века чукотская Анюйская ярмарка потеряла свое значение. Во второй половине XIX века оборот чукотских ярмарок стал сокращаться. Причиной этого была торговая деятельность американцев. После продажи Аляски (1867 г.) усилилось проникновение на Чукотку американских спиртовозов, китобоев, торговцев.

Спаивая население, американцы увозили лучшую пушнину, распугивали на лежбищах моржей, за китовые отбросы заставляли чукчей работать на своих судах. В этих условиях чукотские торговцы-поворотчики перестали посещать Анюйскую ярмарку, сюда приезжали лишь колымские чукчи.

Чукчей, прекрасных воинов, невозможно было завоевать, но оказалось, что их можно было приручить, приучив к роскоши в виде «благ европейской цивилизации».

Среди чукчей нашелся один, который самостоятельно разработал чукотское письмо. Было оно наподобие китайского — иероглифическим. Однако из-за невостребованности у чукчей оно не привилось. В тундре писать некому, да и незачем.

Вопрос о происхождении ительменов остается открытым. Археологические памятники полуострова изучены слабо. Они представлены полуподземными жилищами, в которых встречается в большом количестве неолитический каменный инвентарь: наконечники стрел, копья, топоры, скребки, лампы-жирники, хорошо обработанные костяные предметы, остатки гончарных изделий. Они очень близки к орудиям ительменов XVII и XVIII веков; подобный каменный и костяной инвентарь застали еще первые исследователи Камчатки— С. Крашенинников (1737—1742) и Г Стеллер (1740—1744).

В. Атласов указывал, что в то время ительменов было более 25 000.

Первые этнографические сведения об ительменах были получены от В. Атласова, который с отрядом казаков и юкагиров из Анадырского острога в 1697 году отправился на Камчатку. Атласов дошел по западному побережью почти до юга полуострова и собрал первый ясак с ительменов. Он застал у ительменов в полном расцвете неолитическую технику — каменные и костяные орудия. Его «сказки» (донесения) полны этнографических материалов. Довольно подробно описываются материальная культура (селения, жилища, одежда, способы приготовления пищи и др.), расселение, отдельные черты родовой организации. Особенный интерес представляют сведения Атласова о гончарстве, потому что уже сорок лет спустя С. Крашенинников не нашел у ительменов никаких следов этого занятия.

Благодаря замечательному труду Степана Крашенинникова — участника Второй камчатской экспедиции Беринга, мы располагаем подробным описанием материального производства и социального строя ительменов первой половины XVIII века, когда они сохраняли еще свою самобытную культуру.

Это были рыболовы, жившие в постоянных селениях по берегам рек. Наиболее многочисленным было население в бассейне реки Камчатка. Основным сезоном промысла было время хода лососевых, когда рыба огромными массами устремляется вверх по рекам для икрометания. Орудиями лова служили сети и крючки.

Сети плели из крапивных ниток. Заготовляли рыбу впрок в виде юколы или заквашивали в ямах. Рыбьи головы всегда квасили, это было любимым блюдом.

Вторым по своему значению занятием ительменов являлась охота. Камчатка в те времена была очень богата мясным и пушным зверем. Но и на пушного зверя охотились главным образом ради мяса, так как пушнина никакого сбыта не имела. В. Атласов сообщал об ительменах, что они при изготовлении глиняной посуды замешивали в глину нарубленные собольи хвосты.

Важную роль в хозяйстве ительменов играл промысел морского зверя. Охотились на тюленей, котиков, морских бобров. Южные ительмены промышляли и китов отравленными растительным ядом стрелами.

Ни у одной северной народности Сибири не было так широко распространено собирательство дикорастущих растений, как у ительменов. Наибольшее значение в рационе ительменов имели клубни сараны (местное название различных лилейных), стебли сладкой травы, листья баранника, различные ягоды, кедровые орехи и др. Клубни растений выкапывали особыми копалками из оленьего рога, привязанного к деревянной рукоятке. Впоследствии рог заменился железным наконечником. Собирательство было делом женщин. Рыболовство и охота были мужским занятием, но заготовка рыбы, ее обработка лежали на женщине, также и сучение ниток из крапивы для плетения сетей, изготовление циновок и шитье одежды. Приготовление пищи, уход за собаками и все плотничьи работы являлись занятием мужчин.

Русские застали у ительменов развитую неолитическую технику. «Прежние камчатские металлы до прибытия почти россиян были кость и камень. Из них они делали топоры, ножи, копья, стрелы, ланцеты и иглы», — сообщал об ительменах С. Крашенинников.