Джули Федор - Традиции чекистов от Ленина до Путина. Культ государственной безопасности

В целом Серов сыграл решающую роль во многих событиях переходного периода, последовавшего за смертью Сталина, в частности в укреплении в середине 1950-х годов позиции Хрущева, которому он помог ликвидировать «антипартийную группировку», а также в подавлении восстаний в Польше и Венгрии. Но в 1958 году его сместили с поста председателя КГБ. Некоторые считают, что чекистское прошлое Серова помешало ему долго возглавлять КГБ, особенно после разоблачений 1956 года и с учетом нового имиджа, который был задуман режимом [186] Другие также утверждают, что увольнение Серова, возможно, было связано с появлением большого количества дезертиров и двойных агентов во время его руководства; см. John J. Dziak, Chekisty: A History of the KGB, Massachusetts // Toronto: Lexington Books, 1988. P. 145-147. . В любом случае очевидно, что КГБ теперь требовался четкий символический разрыв со сталинским прошлым.

Назначение Александра Шелепина вместо Серова новым председателем КГБ в декабре 1958 года совпало с торжественным открытием главного монумента возрожденного культа чекизма — массивной и «величественной» статуи Феликса Дзержинского [187] Торжественное открытие в Москве памятника Ф. Э. Дзержинскому // Правда. 1958. 21 декабря. № 355. С. 2. Эта статья описывает памятник Дзержинскому так: «…его скульптура во весь рост в длинной откинуто-открытой шинели. Его голова не покрыта, взгляд пристальный, устремлен вдаль». В другой статье пишут, что Дзержинский как будто обращается к москвичам; Бесстрашному рыцарю революции // Известия. 1958. 21 декабря. № 303. С. 3. на Лубянке, в Москве. Статуя была выполнена в бронзе, «металле бессмертных» [188] Там же. Данные о высоте и весе статуи противоречивы. В одной статье утверждается, что она 6 метров высотой на бронзовой опоре почти той же самой высоты. В другой говорится, что она имеет высоту 20 метров и весит 15 тонн; Yablokova О. Bringing Down the Glory of the KGB // The Moscow Times, 22 August, 2001. P. 1. В третьей пишут, что памятник весит 87 тонн; Колодный А. Свержение железного Феликса // Московская правда, № 128,14 июля 1998. . Церемония открытия была важным событием, она освещалась в передовицах «Правды» и «Известий». В прессе особо подчеркивался тот факт, что это мероприятие, проведенное 20 декабря 1958 года в день 41-летия основания ЧК, посетили тысячи (согласно «Известиям», десятки тысяч [189] Бесстрашному рыцарю революции. ) москвичей самых разных сфер деятельности («рабочие, служащие, ученые, писатели, художники, учителя, врачи, студенты, школьники. А также советские чекисты» [190] Торжественное открытие. ). Даже когда стемнело, писала «Правда», люди продолжали приходить, «принося теплую любовь своих сердец герою Октября, бесстрашному рыцарю пролетарской революции» [191] Торжественное открытие. С. 2. .

Итак, и речи не могло быть ни о каких памятниках жертвам Большого террора [192] Вопрос о строительстве такого памятника был поднят на XXII Съезде КПСС в октябре 1961 года, но только в 1990 году на Лубянской площади появился памятник жертвам Большого террора, и то благодаря усилиям общества «Мемориал». ; напротив, Дзержинский должен был символизировать чистоту истоков Лубянки. Незапятнанный участием в Большом терроре, Дзержинский был воздвигнут, чтобы следить за чекистами, служить символической гарантией их честности и неподкупности [193] Идея установить главный памятник Дзержинскому на площади Дзержинского в Москве периодически поднималась с декабря 1922 года; см. например, Об увековечении памяти тов. Дзержинского Ф. Э. // Известия. 1936. 20 июля. № 167. С. 1. В 1940 году по всей стране прошли дебаты по поводу лучших проектов памятников Дзержинскому и нескольким другим революционным героям, но они были прерваны войной; см. далее: См.: Воронов Н. Памятник на лжи // Культура. 2000. 13-19 июля. № 26. См. на сайте: www.kultura-portal. ru/tree_new/cultpaper/article.jsp?number=126&rubric_id=200&crubric_ id=100445&pub_id369892 . С высоты своего нового положения Дзержинский, святой покровитель советских детей, взирал на «Детский мир», торговый центр, который был возведен прямо напротив здания Лубянки в 1954-1957 годах, чтобы продемонстрировать трудящимся, как хрущевский режим заботится об обеспечении населения потребительскими товарами [194] Об анализе этого сопоставления и связи между безопасностью и детством см.: Ануфриев С., Аейдерман Ю., Пепперштейн П. Инспекция «Медицинская герменевтика» // Комментарии. 1993. № 2. См. сайт: www.commentmag.ru. Об анализе значения статуи Дзержинскому см.: Зорин А. Скульптурный миф русской демократии // Неприкосновенный запас. 5. 2002. См. на сайте: http://magazines.mss.m/nz/2002/5/zorin.html. Зорин описывает статую как функционирующую символически, являясь «воплощением непоколебимой советской упорядоченной системы…». .

Эти топографические изменения можно считать символической трансформацией Лубянки в новое памятное место. В 1950-1960-х годах часть партийного аппарата и руководства КГБ сознательно стремилась стереть негативные ассоциации в самых символически заряженных районах Москвы, служивших мозговым центром сталинского террора. Попытка преобразования Лубянки в памятное место завершилась, когда Семичастный закрыл местную внутреннюю тюрьму, которая была, пожалуй, самым печально известным символом Большого террора .

Шелепина, нового главу КГБ, приветствовали как законного наследника «Железного Феликса» — об этой преемственности свидетельствовало его прозвище «Железный Шурик», В целом хрущевская эпоха была отмечена решительным возрождением и воссозданием культа Феликса Дзержинского. Помимо самой знаменитой его статуи, упомянутой выше, память о Дзержинском увековечивалась в конце 1950-х годов по всему Советскому Союзу. В сентябре 1957 года, например, был открыт музей Дзержинского в его доме в Белоруссии , а в сентябре 1959 года открылся музей Дзержинского в Вильнюсе, где он жил в студенческие годы .

Между тем еще до назначения Шелепина появились первые признаки начинавшейся реабилитации чекизма. В 1957 году День чекиста освещался в прессе достаточно скромно, особенно для юбилейного года, но зато прозвучали новые нотки . В «Известиях», к примеру, в одной статье критиковалась «клевета» на советские органы безопасности — цитировались сказанные в 1918 году слова Ленина по поводу таких нападок . В других газетах вновь говорилось о «врагах» (например, в материалах о событиях в Венгрии) и, следовательно, о необходимости сохранять бдительность . Заметно также озабоченное стремление отделить наследие Дзержинского от деятельности НКВД конца 1930-х, когда секретный аппарат заполонили, по словам Серова, «провокаторы» и «карьеристы» .

В целом постепенное официальное восстановление доверия к органам госбезопасности в хрущевскую эпоху целиком опиралось на тщательное укрепление преемственности между КГБ и ЧК Дзержинского, притом что промежуточный период игнорировался или же сводился к фигуре Берии, выбранной в качестве козла отпущения и тем самым спасавшей честь всего тайного аппарата. Как десталинизация, объявляемая возвращением к «ленинским принципам», что позволяли представить сталинский период в качестве временного заблуждения, так и возведение корней КГБ к «золотому веку» ЧК позволяло создать новую интерпретацию советской истории, в которой Большой террор изображался отступлением от изначальных «чексистских» идеалов [202] Эндрю и Митрохин привлекли внимание к этому, указывая, что историки КГБ в постсталинскую эпоху были склонны возвращаться к более раннему, главным образом мифическому, ленинистскому «золотому веку» революционной чистоты; Митрохин В., Эндрю К. Архив Митрохина. С. 30. . Теперь, когда преемственность была восстановлена, на КГБ была возложена задача возродить и продолжить деятельность первых чекистов Дзержинского. Отныне историки должны были проводить четкую границу между ЧК и НКВД и ни в коем случае не допускать мысли о пусть даже случайной связи или преемственности между Красным террором Дзержинского и Большим террором [203] Таким образом, например, историк Алексей Велидов, пишущий в эпоху Горбачева, осуждал попытки поместить в один ряд ошибки ЧК, допущенные в ходе Гражданской войны, и практику произвола и массовых репрессий 30-х годов, сознательно проводимых Сталиным и его окружением. (Велидов А. С. Предисловие. С. 15.) .