Павел Милюков - История второй русской революции

Напрасно также военная контрразведка напоминала в эти дни специальным воззванием ко всем гражданам, что работа германских агентов в последнее время чрезвычайно усилилась и что «задачи тайной агентуры германцев и их союзников в России направлены к ослаблению нашей боевой мощи, окончательному подрыву наших экономических сил и к истощению нравственных сил населения путем обострения политической борьбы и доведения ее до формы погромов и анархии». («Русские ведомости», 15 октября).

Попытка предупреждения большевистского переворота.На серьезность приближающейся опасности на этот раз первыми обратили внимание вожди умеренного большинства «революционной демократии». До них прежде всего дошли сведения об энергичной агитации, которую большевики вели на фабриках и заводах столицы и среди солдат Петроградского гарнизона. Исполнительный комитет Совета крестьянских депутатов первый высказал осуждение планам большевиков в резолюции 15 октября, принятой большинством 32 против 3 при 7 воздержавшихся. «Заслушав сообщение о созываемом на 20 октября Всероссийском съезде Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, на котором предполагается провести требование о переходе власти в руки Советов, — так гласила эта резолюция, — Всероссийский Совет крестьянских депутатов считает необходимым категорически заявить, что в данный момент этот акт может иметь глубоко печальные последствия для страны и революции, ибо может привести к гражданской войне, которая будет выгодна внешнему врагу, все глубже проникающему в нашу родную землю, и всем противникам трудового народа. Решить вопрос о власти в окончательной форме может только Учредительное собрание... Решение же этого вопроса накануне созываемого через полтора месяца Учредительного собрания будет не только вредной, но и преступной затеей, гибельной для родины и для завоеваний революции».

На следующий день, 14 октября, тот же вопрос был поставлен и в объединенном заседании обоих исполнительных комитетов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в связи с вопросом об обороне Петрограда. «В эти дни внешней опасности, — говорил докладчик Дан, — со стороны одной части революционной демократии, большевиков, ведется агитация за то, чтобы перейти от слов к делу. К какому делу? К чему ведет эта агитация?» «К миру и земле», — кричал с места Рязанов. «Но армия, — продолжал Дан, — понимает ее как призыв к неисполнению стратегических приказаний. Рабочие понимают ее как призыв к немедленному выступлению. Называют то 16-е, то 20-е число. Большевики должны ответить, правильно или неправильно понимают их; должны сказать, говорят ли они массам, что выступление будет сопровождаться кровавой войной, погромом. К нам, в ЦИК приходят рабочие и солдаты и говорят, что они не знают, надо им выступать или нет. С одной стороны, как будто надо, с другой, как будто не надо. Пусть же большевики прямо, честно, открыто скажут здесь: да или нет?»

Большевики отвечали лишь протестами и шумом, стараясь заглушить оратора и сорвать собрание. Когда им это не удалось, они потребовали часового перерыва для обсуждения предложенной Даном резолюции. По возобновлении заседания Пятаков произнес резкую демагогическую речь и внес резолюцию о переходе власти к Советам. После продолжительных прений всеми, кроме воздержавшихся большевиков и левых эсеров, была принята следующая резолюция Дана: «Принимая во внимание опасное военное положение Петрограда, которому угрожает вражеское нашествие, и ту погромную агитацию, которую давно ведет контрреволюция.., Центральный исполнительный комитет рабочих и солдатских депутатов и исполнительный комитет крестьянских депутатов обращается ко всем рабочим, солдатам и крестьянам и ко всем жителям Петрограда с призывом сохранять полное спокойствие... и считает при данных обстоятельства недопустимыми всякого рода выступления, способные только вызвать погромное движение и привести к гибели революцию».

Обратила внимание на грозившую опасность и несоциалистическая часть правительства. А. И. Коновалов неоднократно настаивал перед Керенским на принятии действенных предупредительных мер на случай восстания, на точном выяснении, какие именно части войск будут поддерживать Временное правительство и на составлении соответствующего плана обороны. Разговоры об этом велись 13 и 14 октября. Ответы Керенского были уклончивы: меры приняты, опасаться нечего, военное положение дает достаточные средства обороны в случае надобности. 14 октября Коновалов настоял на заслушивании доклада начальника штаба Петроградского военного округа генерала Багратуни — единственного сколько-нибудь компетентного лица в составе округа, и его впечатление было, что никаких мер не принято, никакого плана нет, и правительство, несомненно, будет застигнуто восстанием врасплох. Вечером 14-го Керенский уехал в Ставку и вернулся только к вечеру 17-го, все еще имея в виду в ближайшие дни уехать снова — и надолго — на Нижнюю Волгу, в Саратов и другие города «для ознакомления с настроением народа», как он говорил. Коновалов продолжал категорически возражать против этого плана. Недовольный повторными настояниями, Керенский просто стал уклоняться от бесед и от прямых ответов на прямые вопросы. Единственными мерами, принятыми в эти дни, были приказы главного начальника Петроградского военного округа полковника Полковникова, типичного представителя новейшего «революционного» командования, выдвинутого на свой пост отнюдь не по цензу профессиональной опытности, а по цензу революционной благонадежности. В этих прокламациях 17 октября не было недостатка в сильных словах. «Всякий, кто способен в настоящее время призывать массы к гражданской войне», объявлялся здесь «безумным слепцом или же сознательно действующим в угоду императора Вильгельма». Напоминалось о строгом запрещении Временным правительством «всякого рода митингов, собраний и шествий, как бы они ни устраивались», и, наконец, даже была налицо угроза «самыми крайними мерами для подавления всякого рода попыток нарушения порядка». Петроград, Кронштадт и Финляндия со всеми войсками были непосредственно подчинены главнокомандующему Северного фронта (Черемисову), и для разрешения деликатного вопроса о выводе из столицы войск Петроградского гарнизона он созвал съезд делегатов в Пскове.

Практические меры большевиков.Большевики на эти бумажные меры и формальные распоряжения отвечали практическими шагами. Первый такой шаг был предпринят в заседании петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов 16 октября. По предложению Троцкого, был создан главный штаб предстоящего восстания под названием военно-революционного комитета. Троцкий привел очередные демагогические аргументы: «Нужно оборонять Петроград от... буржуазии, которая хочет опереться на войска Вильгельма против революционной демократии». «Наученные опытом корниловщины, мы не можем подчиняться распоряжениям органов, не очищенных от контрреволюционных элементов. Мы должны создать свой собственный орган, чтобы сознательно идти сражаться и умирать». Меньшевики-оборонцы протестовали «против гибельных для революции авантюр», меньшевики-интернационалисты высказались против выступления масс в данный момент; но большинством голосов проект создания военно-революционного комитета был принят, и Троцкий благословил этот новый орган на «немедленную и плодотворную работу».