Павел Милюков - История второй русской революции

Вероятно, таков и был первоначальный план Троцкого: подготовившись к борьбе, поставить правительство лицом к лицу с «единодушной волей народа», высказанной на съезде Советов, и дать, таким образом, новой власти вид законного происхождения [122]. Но правительство оказалось слабее, чем он ожидал, и власть сама собой падала в его руки раньше, чем съезд успел собраться и высказаться. И Троцкий в тот же вечер 24 октября уже не скрывал более, что «воля народа будет лишь санкцией переворота, который фактически уже начался — и начался успешно». «Вчера правительство закрыло две газеты, имеющие огромное влияние на петроградский пролетариат и гарнизон. Это прямое нападение, прямое контрреволюционное восстание, и мы даем ему решительный отпор». «Мы сказали, что не можем терпеть удушения свободного слова, и выпуск газеты решили возобновить, возложив почетную обязанность охранения типографий революционных газет на доблестных солдат Литовского полка и 6-го запасного саперного батальона». Действительно, в 11 часов утра этого дня опечатанные типографии «Рабочего пути» и «Солдата» были открыты названными частями гарнизона, отпечатанные номера газет получили распространение, а в два часа военно-революционный комитет прислал ордер, в котором после приведенной Троцким мотивировки содержались постановления об открытии газет, продолжении их издания и возложении «почетной обязанности охранения революционных газет от контрреволюционных покушений» на названные воинские части. Троцкий привел затем и другой случай победы восстания над правительством. «Когда правительство стало мобилизовать юнкеров, в это самое время оно дало крейсеру “Аврора” приказ удалиться... Речь идет о тех матросах, к которым в корниловские дни явился Скобелев со шляпой в руках просить, чтобы они охраняли Зимний дворец от корниловцев. Матросы “Авроры” выполнили тогда просьбу Скобелева. А теперь правительство пытается их удалить (в Зимнем дворце караулы матросов действительно были заменены юнкерскими). Но матросы спросили военно-революционный комитет Совета, и “Аврора” сегодня стоит там, где стояла и прошлой ночью».

Что касается видов на ближайшее будущее, Троцкий излагал их вечером 24 октября следующим образом. «Завтра откроется съезд Советов. Задача гарнизона и пролетариата — предоставить в распоряжение съезда накопленную силу, о которую разбилась бы правительственная провокация. Задача наша — донести эту силу до съезда не расколотой, не ущербной. Когда съезд скажет, что он организует власть, — этим он завершит ту работу, которая проделана во всей стране. Это будет означать, что высвободившийся из-под власти контрреволюционного правительства народ созывает свой съезд и создает свою власть. Если мнимая власть сделает азартную попытку оживить собственный труп, народные массы, организованные и вооруженные, дадут ей решительный отпор, и отпор этот будет тем сильнее, чем сильнее будут наступление и атака. Если правительство двадцатью четырьмя или сорока восьмью часами, которые остались в его распоряжении, попытается воспользоваться, для того чтобы вонзить нож в спину революции, то мы заявляем, что передовой отряд революции ответит ударом на удар, на железо — сталью».

Действительные намерения руководителей переворота шли гораздо далее этих официальных заявлений Троцкого. Как мы уже заметили, съезд Советов должен был быть поставлен перед совершившимся фактом. И уже утром 25 октября военно-революционный комитет, предвосхищая исход принятых им мер, опубликовал следующую прокламацию «К гражданам России», помеченную десятью часами утра:

«Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона. Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание советского правительства, — это дело обеспечено. Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян».

Что же произошло за ночь, что дало штабу переворота право сделать такое сообщение? С вечера положение правительства еще вовсе не казалось совершенно безнадежным. «Центрофлот» высказался против переворота, считая «всякое вооруженное выступление гибельным для интересов революции». Делегация от казачьих войск и от 1, 4 и 14-го казачьих полков в половине первого ночи появилась в Зимнем дворце. Керенский в это время только что окончил свое «бурное объяснение» с делегатами социалистических групп (см. выше). Мы видели, что вместо поддержки он получил от них лишь упреки в том, что его распоряжения мешают им сговориться с большевиками о ликвидации восстания мирным путем. Теперь с другого фланга общественности ему предлагали поддержку, но тоже условную. Казаки, по рассказу самого Керенского («Гатчина»), желали знать, какими силами он располагает для подавления мятежа, и требовали личного распоряжения Керенского с личным же ручательством, что на этот раз казачья кровь «не прольется даром», как это было в начале июля. Керенский отвечал призывом к исполнению долга и объяснениями, что 3-6 июля он был на фронте, а вернувшись, принял строгие меры. В ответ он получил согласие казаков «исполнить долг» и подписал приказ казакам исполнять распоряжения штаба округа. По другим сведениям, однако же, казаки требовали, чтобы Керенский ликвидировал большевистские организации и арестовал большевистских вождей как государственных преступников, а Керенский отвечал на это, что не решается арестовать Троцкого, находящегося в Совете рабочих и солдатских депутатов. Вместо ареста министру юстиции [123]предоставлялось предложить прокурорскому надзору привлечь Троцкого и других большевиков за мятежные речи на митинге в Петропавловской крепости.

Видимо, у казаков осталось неблагоприятное впечатление от этого разговора с Керенским, так как в результате Совет казачьих войск, заседавший всю ночь, высказался за невмешательство казаков в борьбу Временного правительства с большевиками. С другой стороны, социалистическая делегация провела ночь в переговорах с большевистскими лидерами. Всю ночь напролет, жалуется Керенский, «провели эти искусники в бесконечных спорах над различными формулами, которые якобы должны были стать фундаментом примирения и ликвидации восстания. Этим методом переговоров большевики выиграли в свою пользу огромное количество времени. А боевые силы эсеров и меньшевиков не были вовремя мобилизованы». Ни на одном из двух флангов русской общественности, как видно, не обнаружилось твердой решимости защищать правительство Керенского.