Павел Милюков - История второй русской революции

Уже этот «план» показывает, что предприятие было задумано слишком наспех и слишком кустарно. Но все же нити предприятия шли дальше полковой организации полуботковцев. Собственно, эта организация была осведомлена о «плане» лишь в последнюю минуту. Из десяти членов полкового комитета пятеро высказались против предложения Майстренко арестовать полковника Оберучева и полковника Лепарского, занять все учреждения города и потом передать власть Центральной Раде. Май-стренко принес подкрепление — чемодан с несколькими бутылками водки, угостил членов исполнительного комитета и склонил на свою сторону еще троих. Затем, выработав «план» и воззвание к гарнизону (не дошедшее, впрочем, по адресу), исполнительный комитет пригласил всех сотенных командиров и, угостив возражавших, распределил между сотнями различные поручения. Около часа ночи полк выстроился перед своими казармами в с. Грушках (вне Киева), забрал без сопротивления винтовки у соседнего запасного украинского полка и по шоссе двинулся к городу. Узнав своевременно о выступлении полуботковцев, полковник 1-го полка Богдана Хмельницкого Капкан выехал им навстречу с четырьмя ротами богдановцев, вооруженных винтовками, но без патронов, которых вообще в полку не было. Богдановцы сперва преградили было путь полуботковцам и отобрали воззвания уехавших на автомобиле членов исполнительного комитета. Но Майстренко начал кричать: «Вперед». Богдановцы, переговорив с полуботковцами, решили, что их дело — хорошее, а Капкана надо арестовать. Последнему пришлось заявить, что он готов идти вместе. Полуботковцы пошли дальше, подкрепленные кучкой примкнувших к ним богдановцев. Капкан, вернувшись домой, распорядился послать весь полк, в полном составе, к войсковому генеральному комитету для получения инструкций; сам он поехал туда же и около 6 часов утра распорядился издать приказ, что временно принимает на себя власть над городом до выяснения положения.

Тем временем полуботковцы в течение ночи выполнили большую часть намеченного исполнительным комитетом «плана». Прежде всего они заняли крепость и район ее, штаб крепости и склады. В арсенале они взяли 1500 винтовок с патронами, заняли штаб и почти все районы милиции, обезоружив милиционеров, арестовали начальника милиции Лепарского (Оберучева не нашли дома), поставили караулы к Государственному банку и Казначейству. Так как в составе нападавших оказалось немало пьяных и уголовных, то весь этот процесс захвата сопровождался грабежами. В течение нескольких ночных и утренних часов полуботковцы казались победителями.

В 10 часов утра собралась Центральная Рада и Генеральный войсковой комитет. Более чем вероятно, что отдельные члены того и другого учреждения были посвящены в готовящееся предприятие. Но нет основания обвинять в соучастии оба этих учреждения в целом. Напротив, узнав про ночные события, Рада и войсковой комитет должны были получить впечатление, что их дело попало в случайные, менее опытные руки. Уже начала действовать следственная власть; полковник Капкан уже успел разослать в разные части города богдановцев для освобождения занятых полуботковцами присутственных мест. Нужно было поскорее ликвидировать все это неприятное дело собственными средствами, по возможности не допуская постороннего («российского») вмешательства. У Рады уже должны были этим утром 6 июля иметься сведения о неудаче петроградского восстания большевиков. Это, конечно, также побуждало сторонников движения полуботковцев как можно скорее затушить его. Так как отношение богдановцев к полуботковцам было, как мы видели, довольно двусмысленным и неопределенным, то самой этой неопределенностью можно было воспользоваться, чтобы убедить полуботковцев вернуться в казармы, не доводя дела до вооруженного столкновения. Несколько членов Центральной Рады вместе с членом войскового комитета генералом Кондратовичем объехали город, всюду убеждая полуботковцев добровольно смениться и уверяя несговорчивых, что желания их будут исполнены Радой. Вернувшись около двух часов с объезда, генерал Кондратович доложил заместителю генерала Оберучева генералу Трегубову в Центральной Раде, что дело, вероятно, кончится мирно, если не будет провокационной стрельбы, но на всякий случай ввиду возможности столкновения с полуботковцами раздраженных против них частей гарнизона нужно быть готовыми и к подавлению бунта силой. Большая часть полуботковцев в это время уже ушла в казармы, но оружие осталось при них. А в крепости и в арсенале засело несколько сот наиболее упорных, которые продолжали твердить, что они не уйдут, пока их не признают полком, хотя бы и пришлось умереть. Кондратовича как члена войскового комитета генерал Трегубов назначил командующим над войсками, призванными водворить порядок. А Кондратович принужден был для выполнения своей миссии взять помощников из Центральной Рады и прибегнуть вместо солдат к «агитаторам». В результате все дело усмирения полуботковцев перешло к Раде, которая вступила с ними в переговоры и в ночь на 7 июля добилась от них непосредственного заявления покорности. С этим совершившимся фактом генеральный комиссар Мартос поспешил, взяв с собой Кондратовича, приехать к Оберучеву, чтобы потребовать не только остановки движения войск, уже посланных против полуботковцев, но и обещание не арестовывать немедленно зачинщиков. Утром 7-го полуботковцы сдали оружие. Попытка окружить казармы наткнулась, однако, на отказ юнкеров. Обыск в казармах был произведен без генерала Кондратовича. При попытке немедленно отправить полуботковцев на фронт он встретил огромные затруднения. Большей части зачинщиков была дана полная возможность скрыться.

В конце того же месяца Раде пришлось столкнуться с опасностью справа. Русские элементы Киева давно уже были недовольны автономистскими стремлениями Рады. Выразителями этого недовольства явились кирасиры, а поводом для их выступления послужило отправление на фронт первого украинского полка имени Богдана Хмельницкого.

26 июля богдановцы, уже посаженные в вагоны, открыли на вокзале без всякой причины стрельбу по кирасирам. Кирасиры отвечали, остановили поезд богдановцев под самым Киевом и после энергичного обстрела вагонов заставили последних сдаться и разоружиться.

В самой Центральной Раде эти распри также имели свое отражение. Украинские социалисты-революционеры, стоявшие на левом фланге, настаивали на немедленной украинизации армии, что противоречило соглашению Рады с Временным правительством. Второй «универсал» Рады, по соглашению с правительством, допускал формирование отдельных украинских частей, но лишь «поскольку такая мера, по определению военного министра, будет представляться с технической стороны возможной без нарушения боеспособности армии». С.-р. пытались объяснить и мятеж полуботковцев «идейным» мотивом — недовольством украинцев этим пунктом соглашения. С другой стороны, с приглашением в состав Рады неукраинских представителей в Раде образовался правый фланг, недовольный чрезмерными претензиями Рады в вопросах автономии.