Саркис Арутюнов - Гении и злодеи Росии XVIII века

Костомаров. Принц Антон Ульрих (иностранной крови) стал носить звание генералиссимуса. По правилам военной и исторической логики, учитывая военные заслуги, этот чин должен был получить Миних. Под диктовку Миниха новая правительница Анна Леопольдовна вписала в указ слова, которые были для нее ничего не значащими, а для ее мужа это было как звонкая оплеуха: «Хотя фельдмаршал граф Миних, в силу великих заслуг, оказанных им государству, мог бы рассчитывать на должность соответственно генералиссимусу, тем не менее он отказался от нее в пользу принца Антона Ульриха, отца императора, довольствуясь местом первого министра». Фельдмаршал не получил высшего чина по Табели о рангах, так как не мог вписаться в планы Анны Леопольдовны. И тем более его возвышение (роль фактического диктатора) не могло пойти на пользу Остерману, который физиологически не переносил славы Миниха и во всем страшно завидовал ему. Остермана почти каждый вечер лакеи на носилках несли к принцессе. Перед правительницей он наговаривал на Миниха, что тот «сплошной дурак», солдафон, в иностранных делах ничего не смыслит, а он, великий дипломат, двадцать лет управлял политикой огромной России. После этого он передвигался, то есть его несли, на носилках дальше, к принцу Антону. Ему Остерман внушал, что нельзя терпеть заносчивость Миниха, который только и делает, что пьянствует. Один из очевидцев писал так: «Караул удвоили во дворце, по улицам днем и ночью расхаживал патруль; за фельдмаршалом всюду следовали шпионы Остермана, наблюдавшие за малейшим его действием; принц и принцесса, опасаясь ежеминутно нового переворота, не спали на своих собственных кроватях, а проводили каждую ночь в разных комнатах».

Наконец, весной 1741 года осторожный Генрих Иоганн Фридрих Остерман пошел ва-банк. Он рискнул обратиться к Анне Леопольдовне:

— Ваше императорское высочество, сегодня империя Российская близка к гибели. Еще один или два дня — и фельдмаршал перевернет все вверх дном в России. Это же грубый вояка, наемник. Умоляю, верните в мое ведение политические заботы — дела иностранные и внутренние. Тем самым позвольте мне спасти вас и огромную страну!

Почти одновременно в унисон Остерману пришла записка временщика Бирона из Шлиссельбургской тюрьмы:

«А ежели ее высочество Анна Леопольдовна чем-либо вызвала неудовольствие и гнев Миниха, то передайте ей от меня, что она может быть подвержена смертельной опасности. Фельдмаршал Миних таков, что крови не побоится».

Что решила после этого двадцатидвухлетняя правительница Анна Леопольдовна?

Миних, убрав Бирона с политической сцены, оказался сам на высотах власти. Но его положение было не таким прочным, как ему казалось. Принц-генералиссимус не мог поладить с честолюбивым и талантливым первым министром. Будучи выше Миниха по чину, принц тяготился зависимостью от ума первого министра и даже иногда жаловался, что Миних хочет стать чем-то вроде великого везиря Турецкой империи. Он к тому же обвинял фельдмаршала безмерном честолюбии и необузданности нравов. Итак, сложился молчаливый заговор против военачальника.

Во главе этого «заговора» мог оказаться только Остерман. Так оно и получилось. Позже его усилиями из трех пунктов обязанностей Миниха были вычеркнуты два (иностранные и внутренние дела). В его непосредственном подчинении оставалась армия. «Безмерное честолюбие и необузданность нравов» ранее, в годы царствования великого Петра и позже — Анны, не были помехой в делах самых значительных. Высшим счастьем военачальник считал честь служить России.

И можно усомниться в правоте слов Христофора Ман-штейна, который напишет в своих записях: он (Миних) «арестовал герцога Курляндского единственно с целью достигнуть высшей степени счастья, то есть он хотел захватить всю власть, дать великой княгине звание правительницы и самому пользоваться сопряжением с этим званием властью, воображая, что никто не посмеет предпринять что-либо против него». Следующая фраза мемуариста: «Он ошибся». Это может быть понято иначе. Миних скорее не ошибся, а просто не мог разобраться в хитросплетениях политики, попав в паутину Остермана.

В этот недолгий период правления Брауншвейгской династии Бурхард Миних (чужеземец, иностранец на русской службе) показал себя подлинным патриотом России, которая стала его второй родиной.

Произошло следующее. Остерман, дав волю своим политическим интригам, заключил от имени России договор с Австрией. По этому соглашению Россия обязывалась помогать австрийцам-«цесарцам» в их противостоянии против прусского короля. В ответ на этот поступок канцлера Миних на приеме у Анны Леопольдовны выступил с небольшой речью.

— Ваше высочество! Я нахожу отвратительным договор, направленный к тому, чтобы лишить престола и владений государя, который был вернейшим союзником России. Российская империя почти сорок лет вела тяжкие войны и нуждается в мире для приведения в порядок внутренних дел государства. Когда вступит в права ваш сын, я и все министерство вашего высочества должны будем дать ему отчет, если начнем новую войну с Германией, тогда как нам грозит еще война со Швецией. Венский двор хочет, чтобы ему предоставили тридцать тысяч русских солдат, и не упоминает ни одним словом, где будут употреблены эти силы и как они «там» будут содержаться. Я уже упоминал австрийскому посланнику, что в последнюю турецкую войну щегольские «венцы» не поспешили на помощь России. И мне удивительно: как это Австрия чувствует себя в крайности, когда ее противник прусский король действует против нее всего с двадцатью тысячами войск? Видно, что им трудно удерживать в повиновении страну, народ которой сам добровольно сдается неприятелям!

В марте 1741 года, оскорбленный попытками «оттереть» его от власти, фельдмаршал добровольно отказался от должности первого министра. Это решение очень ярко показывает, во-первых, как он относился к самой власти, а во-вторых, относительно характеризует эту «власть». Нужен ли был власти такой человек? Да и было ли само правление Анны Леопольдовны властным?

Рано утром жителей столицы разбудил барабанный бой, который обычно возвещал о казни или поимке важного преступника. Под оглушительную трескотню барабанов был зачитан указ о том, что первый министр и фельдмаршал Бурхард Христофор Миних «за старостью» от службы увольняется. Ему было 58 лет.

Иоганн Остерман, артистически плача, говорил:

— Нельзя, нельзя оставлять в стране этого злодея. А за границу выслать еще опаснее! Может быть, мы пошлем его в Сибирь? Но страшный Миних и там казаков на бунт поднимет...

Ему, Миниху, было высочайше велено переехать на Васильевский остров, за Неву, подальше от императорского дворца. Что получил он за свои заслуги в деле очищения власти от бироновщины?