С. Энгус - Тайные культы древних. Религии мистерий

8. В наших источниках часто упоминаются и другие вступительные обряды или обычаи, например обмазывание тела грязью [333] и последующее омовение, очищение гипсом, принятое у орфиков, сон в святилище (инкубация), принятие нового имени, чтение священных писаний [334] и выучивание некоторых иностранных выражений или тайных формул, восторженный пантомимический танец («ибо нет мистерий без танцев») [335] , обязательное молчание, закрывание покрывалом, надевание новых одежд, приношение благовоний, рык, подобный рыку дикого зверя – возможно, первоначального тотемного животного, ношение масок, распитие спиртных напитков.

Особая важность придавалась ношению подобающих одежд [336] , чаще всего белых – из-за «священного брака» с божеством. При инициациях – как можно видеть на фресках из виллы Итем – особая жрица следила за одеванием, прежде всего в элевсинских мистериях [337] . В вакхических церемониях была необходима особая одежда – синдон [338] . Строгие правила в надписи из Андании [339] касательно одежд и их максимальных цен свидетельствует о том, какое значение придавалось правильной ритуальной одежде в древности. Другая надпись [340] зафиксировала назначение специальной жрицы, которая должна была предотвращать излишнее усердие или соперничество в такой одежде.

Инициируемых «короновали» . Орфики увенчивали себя цветами. Греко-римская ваза из Монако [341] показывает среди нескольких эсхатологических сцен посвященного с венцом на голове. Pinax из Нинниона [342] и рельеф Лакратидов [343] представляет элевсинского посвящаемого, увенчанного миртом – свадебным растением, посвященным Афродите.

Во всех религиях мистерий посвящаемого «сажали на трон» ; thronosis являлся, как говорит Гесихий [344] , «первой ступенью в посвящении», так что «севший на трон» стало синонимом слова «посвященный» [345] . Согласно Диону Хризостому, «посвящающие имеют обыкновение совершать так называемую интронизацию: усаживать кандидатов и танцевать вокруг них хороводом» [346] . Аристофан [347] в своей сатире на Сократа пародирует дионисийский thronosis. Орфики практиковали такой же обряд, который именовался thronismos или enthronismos [348] : его можно узнать на одной из сцен в Вилле Итем [349] .

Церемонии посвящения. После должного испытания неофита торжественно принимали в члены культа мистерий и в братство с его членами и богом-покровителем. Естественно, мы меньше знаем о процессе собственно инициации, чем о какой-либо другой части мистерий [350] : рассказывать об обрядах было нельзя. Поэтому некоторые стадии инициации нам неизвестны или столь туманны, что совсем непонятны: например, мы не можем быть уверены, какое место занимала или что означала фраза «О козленок, я упал в молоко» в орфическом исповедании веры. Наибольшее приближение к раскрытию тайны посвящения Исиды – это загадочные слова Апулея: «Итак, внимай и верь, ибо это – истина. Достиг я рубежей смерти, переступил порог Прозерпины и вспять вернулся, пройдя через все стихии; в полночь видел я солнце в сияющем блеске, предстал пред богами подземными и небесными и вблизи поклонялся им»; он многозначительно добавляет: «Вот я тебе и рассказал, а ты, хотя и выслушал, должен остаться в прежнем неведении» [351] .

Вопрос об эзотерических доктринах и новообращенные. Собственно инициация (traditio sacrorum) подразумевает «показанное», «сделанное» и «сказанное»; особое внимание при этом уделяется предъявлению sacra и символов страдания божества, нежели какому-то особому учению, о котором невозможно сказать что-либо определенное [352] . Климент Александрийский говорит, что в Малых мистериях (элевсинских) имелось какое-то базовое учение и подготовка к последующим Великим мистериям, после которых, как он уверяет, ничего уже не остается узнать о Вселенной, но лишь созерцать видение и понимать природу и вещи [353] , и опять-таки, мистерии открываются только «после определенных очищений и предварительных наставлений». Имея в виду инициацию, Апулей говорит о чтении из священных книг Исиды и о происходивших в течение многих (десяти) дней culturae sacrorum ministerium [354] . Есть обширные свидетельства того, что посвящаемые проходили через период по меньшей мере элементарной подготовки. В орфических фресках виллы Итем за сценой одевания и закрывания покрывалом посвящаемой следует другая, где посвящаемая стоит и внимательно слушает, пока дитя-жрец читает свиток под наблюдением восседающей женщины, которая держит в левой руке другой свиток. В культе Деметры Фенейской священные книги употреблялись для того, чтобы дать базовую подготовку для более значительных мистерий [355] .

Невозможно предположить существование какой-либо сложной догматической системы эзотерических доктрин [356] . Синезий [357] уверяет: «Как говорит Аристотель, посвящаемому не нужно ничего изучать, но лишь получать впечатления и входить в определенное состояние души, становясь достойным кандидатом». «Сказанное» состояло не столько из disciplina arcani , сколько из ритуальных указаний, касающихся символов культа [358] , литургических форм, эзотерических формул, объявлений о необходимости для посвящаемого пройти через страдания, которые прошел бог, официальной версии культовой легенды [359] , propria signa, propria responsa [360] . Культовое действо взывало скорее к зрению, воображению и эмоциям, нежели к интеллекту: основной целью было заставить посвящаемого через замещение личности [361] (посредством галлюцинации, гипноза или суггестии) пережить опыт своего отождествления с божеством.

Было, однако, неизбежно по мере того, как мистерии развивали свою апологетику и связывались с философией того времени, то, что теория и интерпретация развивались pari passu, но такие «предписания и тому подобное» (praecepta et alia eiusmodi) были достоянием всех и каждого [362] . Добавление слов religionis secreta perdidici к формуле Аттиса, которую передает Фирмик Матерн [363] , но которой нет в параллельных греческих оригиналах, может говорить о более поздней стадии, где передавалось больше наставлений [364] . Эта растущая потребность в объяснениях хорошо проиллюстрирована как в герметизме, так и в гностицизме, и она была еще усилена космическими притязаниями мистерий.

Тавроболии

Самым впечатляющим обрядом в мистериях были тавроболии (taurobolium) [365] , или омовение в крови быка, – обряд столь дорогостоящий, что иногда расходы брало на себя все братство [366] . Тавроболии составляли часть ритуала культа Кибелы-Аттиса [367] по крайней мере со II века, откуда они и могли быть заимствованы митраистами [368] . Самая ранняя форма и идея этого обряда неизвестны: он знаком нам только по его последним стадиям в связи с религиозной концепцией возрождения. «В тавроболиях развился ритуал, в котором, каким бы грубым и материалистичным он ни был, язычество – хотя и в несовершенной форме – ближе всего подошло к религии Креста» [369] . Самый полный рассказ о них оставил нам христианский поэт Пруденций [370] , для которого, как и для других христианских апологетов, этот обряд был особенно отвратительным, как из-за особых благ, якобы связанных с ним, так и из-за его родственности с концепцией искупления с жертвой Голгофы, пародией на которую его считали. Выкапывали ров, над которым ставили платформу из деревянных планок с отверстиями и промежутками. На платформе убивали жертвенного быка: его кровь капала на посвящаемого, который находился во рву. Он выставлял свою голову и все свои одежды, чтобы их пропитала кровь; затем он поворачивался и вытягивал шею, чтобы кровь могла затечь в его губы, глаза, уши и ноздри; он смачивал язык кровью, которую он затем пил, как священный акт. Приветствуемый зрителями, он выходил из этого крещения кровью, полагая, что очистился от греха и «родился снова для вечности». Эффективность этого посвящения была должна длиться в течение двадцати лет [371] , и оценивалась она так высоко, что многие из тех, кто прошел через такое крещение, оставили на своих погребальных камнях свидетельство того, что они были renati in aeternum [372] . Обряд очищал от прошлого и одарял источником бессмертия. Каким бы грубым ни был этот обряд в своем начале, в последующих своих фазах он использовался для того, чтобы Бог даровал человеку мир в этой жизни и надежду за гробом.