Николай Коняев - Романовы. Творцы великой смуты

Боярину, как справедливо заметил историк, хотелось сказать, что отдельным лицам из боярского класса иногда больно доставалось от произвола прежних государей, но самого класса они не лишали правительственного значения, не давали перед ним хода худородным людям. Он выражал, так сказать, правительственную силу класса при политическом бессилии лиц.

Не хочется сочувствовать человеку, непосредственно причастному к отравлению Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, к Семибоярщине и возведению на русский трон Михаила Романова… Но не посочувствовать его отчаянию, когда он уразумел вдруг, что на опустевшие боярские места прорываются новые люди, непривычные к власти, не имеющие политического навыка, нельзя, потому что это и не его только отчаяние, а отчаяние всей страны.

Как часто, не щадя сил, жертвуя своею совестью, а порою и своей душой, добиваемся мы чего-то, что не очень-то и нужно нам… А добившись, видим, как страшно то, чего мы добились.

С Воротынским – род его, кстати, угас еще при первых Романовых – эта беда и случилась. Он имел несчастие не только дожить до окончательного закрепления власти за династией Романовых, но и увидеть, понять, что Романовым не нужны ни классы, ни общественные группы, которые бы поддерживали их.

Это прежние цари опирались, например, на служилых людей…

Они вместе с этими людьми держали страну.

Романовы же искали людей, которые помогали бы им жить в этой стране, как будто это была не их страна.

Ни классы, ни общественные группы выдвинуть таких людей не могли. И стоило ли удивляться, как стремительно редеют стройные местнические ряды боярства…

«Государи XVII века начали править с помощью отдельных лиц, случайно выплывших наверх, – пишет В.О. Ключевский. – Эти новые люди, свободные от правительственных преданий, и стали носителями и проводниками новых политических понятий, которые в Смуту проникли в московские умы…»

7

Конец царствия Михаила Федоровича был омрачен тенью нового самозванца.

Темно и неотчетливо растекались по Москве слухи о внуке Иоанна Грозного, сыне Марины Мнишек, царевиче Иване… Говорили, что повесили тогда в Москве не воренка, а другого малыша, а воренок жив и готовится к походу на Москву…

Долго велись переговоры о выдаче нового самозванца, долго польское правительство уклонялось от этого, обещая сослать Лубу «за приставом» в Мариенбург, но московские послы требовали выдачи, грозили, что тогда договор между Польшей и Россией будет «не в приговор, и межи – не в межу». Наконец, поляки уступили. Осенью 1644 года Лубу привезли в Москву.

Это было, кажется, последнее деяние Михайлова царствования…

В апреле 1645 года самочувствие первого царя Дома Романовых резко ухудшилось.

«Доктора – Венделин Сибелиста, Иоган Белоу и Артамон Граман – смотрели воду и нашли, что желудок, печень и селезенка по причине накопившихся в них слизей лишены природной теплоты и оттого понемногу кровь водянеет и холод бывает, оттого же цинга и другие мокроты родятся».

Лечили царя Михаила Федоровича «составным ренским вином», приправленным разными травами и кореньями, но вино не помогло очищению царской печени от слизей, и 14 мая доктора прописали другое лекарство.

26 мая доктора опять смотрели воду: «Оказалась бледна, потому что желудок, печень и селезенка бессильны от многого сиденья, от холодных напитков и от меланхолии, сиреч кручины»…

Доктора прописали царю составной сахар и велели мазать желудок бальзамом, но и бальзам не помог.

12 июля Церковь празднует память преподобного Михаила Малеина.

Двоюродный брат преподобного Никифор Фока стал императором Византии, а сам Михаил Малеин после долгих подвигов иноческой жизни основал лавру, в которой взрос под его руководством преподобный Афанасий, основатель знаменитой лавры на Афоне.

12 июля были именины царя Михаила Федоровича. Он пошел к заутрене, но в церкви сделался припадок, и назад его уже принесли.

К вечеру болезнь усилилась, он начал стонать, жалуясь, что внутренности терзаются, велел призвать царицу, простился с женою и благословил шестнадцатилетнего сына Алексея Михайловича на царство:

– Тебе, боярину нашему, – сказал он, обращаясь к дядьке сына Борису Ивановичу Морозову, – приказываю сына и со слезами говорю: как нам ты служил и работал с великим веселием и радостию, оставя дом, имение и покой, пекся о его здоровье и научении страху Божию и всякой премудрости, жил в нашем доме безотступно в терпении и беспокойстве тринадцать лет и соблюл его, как зеницу ока, так и теперь служи.

Ночью, почувствовав приближение смерти, Михаил исповедался и приобщился Святых Тайн, после чего, в начале третьего часа ночи, скончался.

Было 13 июля 1645 года.

В этот день празднует Православная Церковь Собор Святого Архангела Гавриила…

На Русском Севере, меж крутых берегов, поросших то темным ельником, то светлыми, выстланными беломошником сосновыми борами, течет река Пинега. На правом берегу этой реки, в старинном русском селе Верколе, и родился крестьянский мальчик Артемий.

В этом же 1532 году закончилась земная жизнь великого русского святого Александра Свирского.

Еще в этом году преставился, простудившись на охоте, царь Василий III Иоаннович. Правительницей страны стала Елена Глинская – мать трехлетнего наследника престола, будущего царя Иоанна Грозного.

1

Сами по себе столь значимые в истории России события непосредственного отношения к будущей короткой жизни Артемия не имели…

Он родился в крестьянской семье, и родители его – отец Косьма по прозвищу Малый и мать Аполлинария – как занимались землепашеством, так и продолжали заниматься.

Небогата северная земля.

Коротко – всего три месяца! – здешнее лето. Много трудов надобно приложить, чтобы вырастить на этой земле хлеб…

Некогда внимать дальним слухам, некогда думать о пустом…

Схватили в Москве при попытке побега в Литву дядю царицы – Михаила Глинского… Казнили за попытку поднять восстание дядю наследника престола – князя Андрея Старицкого… Необыкновенно возвысился любимец Елены Глинской – боярин Иван Овчина-Телепнев-Оболенский… Вести об этом, может быть, даже и не доходили до затерянной в лесных чащобах Верколы…

Когда умерла правительница страны Елена Глинская, ее любимца – князя Ивана Овчину-Телепнева-Оболенского – бросили в тюрьму и заморили голодом. Началась борьба в окружении восьмилетнего наследника престола. Выходцы из Литвы Вельские боролись с природными Рюриковичами – Шуйскими.

Победили Шуйские…

«Князь Шуйский поселился на дворе нашего дяди, князя Андрея… – вспоминал потом сам Иоанн Грозный. – Нас же с единородным братом моим начали воспитывать, как чужеземцев или последних бедняков. Тогда натерпелись мы лишений и в одежде, и в пище. Ни в чем воли не было, но все делали не по своей воле и не так, как обычно поступают дети. Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас не взглянет – ни как родитель, ни как опекун… Кто же может перенести такую кичливость? Как исчислить многочисленные страдания, перенесенные мною в юности?»

Читать дальше