Константин Писаренко - Тайны дворцовых переворотов

В гибели императора Павла I принято винить ближайшее окружение императора и англичан, профинансировавших коварный заговор. Однако это – лишь половина правды. Конечно, английский посол Ч. Уитворт немало посодействовал, в основном деньгами, сплочению разрозненных оппозиционных царю групп, как в гвардии, так и в госучреждениях, возглавить которые не без колебаний согласился генерал-губернатор Санкт-Петербурга Петр Алексеевич Пален. Вот только заговорщикам вряд ли бы сопутствовал успех, не помоги им со своей стороны сам император. Ведь сын Екатерины сделал практически все от него зависящее, чтобы пасть от рук тираноборцев. Он настроил против себя импульсивной непредсказуемой политикой, как внешней, так и внутренней, значительную часть соотечественников, особенно среди жителей столицы. Он же неразумно обострил отношения с Великобританией, начав подготовку в угоду Франции так называемого индийского похода. Он же толкнул во враждебный ему лагерь родных сыновей – Александра Павловича и Константина Павловича, необоснованно заподозрив обоих в нелояльности. И он же бездумно исполнил все рекомендации Палена, призванные ликвидировать последние преграды, надежно защищавшие монарха от цареубийц.

Хорошо известна хроника роковых для Павла I суток – с утра 11 марта до рассвета 12 марта 1801 года. Впрочем, не так хорошо, как кажется, ибо по причине невнимательного изучения имеющихся в нашем распоряжении источников вне поля зрения историков остался поразительный факт: вплоть до позднего вечера 11 марта 1801 года заговор, несмотря на проведенную ранее огромную организационную работу, не мог победно завершиться {124} . Существовало единственное и тем не менее, серьезное препятствие, которое обрекало на полное фиаско план, вынашиваемый противниками Павла. Но, на их счастье, государь за два часа до намеченной акции «успел» устранить сей спасительный заслон.

Едва ли кто-нибудь из непосвященных, узнав утром И марта 1801 года о выступлении на охрану Михайловского замка 3-го батальона Семеновского полка, сообразил, что переворот по свержению императора Павла начинается. Пусть подразделением и командовал бывший «гатчинец», капитан Гавриил Иванович Воронков, да присматривал за ним один из активных заговорщиков – поручик Константин Маркович Полторацкий. Правда, никаких сверхзадач перед семеновцами не ставилось. От гвардейцев не требовалось ничего, кроме пассивного поведения в течение ближайшей ночи. Расчет строился на преданности нижних чинов своему шефу – великому князю Александру Павловичу: уж они-то меньше прочих заинтересованы бросаться на помощь приговоренному монарху.

Однако размещением на Михайловской гауптвахте (на первом этаже восточного крыла дворца, рядом с парадным подъездом) главного караула из наиболее надежных рядовых подготовка к дворцовому перевороту ограничиться не могла. Ведь в Овальном зале бельэтажа у парадной лестницы постоянно дежурил отряд 1-го батальона преображенцев, а чуть далее, в библиотеке у входа в саму государеву опочивальню – взвод конногвардейцев. И первых, и вторых тоже предстояло как-то нейтрализовать. Преображенцев «обезоружили» просто: новую смену на две трети сформировали из недовольных Павлом солдат, в прошлом служивших в раскассированном лейб-гренадерском полку, а возглавил ее подпоручик Сергей Никифорович Марин, офицер из числа мятежников.

Управиться столь же легко с кавалерией не получилось. В тот день пост у спальни взяла под контроль часть эскадрона полковника Саблукова. Ни он, ни руководивший пикетом корнет Андреевский к заговору причастны не были. Поэтому лидеру «революционной» партии – петербургскому генерал-губернатору П. А. Палену – пришлось идти на риск, дабы очистить переднюю царского кабинета от последней преграды. Судя по всему, на утреннем докладе у государя Петр Алексеевич попытался очернить подчиненных Саблукова, намекнув на вольнодумство и сочувствие французским якобинцам всех чинов полка, подшефного великому князю Константину Павловичу.

Лукавый министр не зря надеялся на успех. На днях, по-видимому, 7 марта 1801 года, он сумел весьма хитроумной комбинацией завоевать полное доверие императора. Граф без тени колебаний объявил себя замешанным в большой заговор, который спланировали против августейшей особы жена и дети царя. Пален убедил-таки Павла в том, что примкнул к злоумышленникам с единственной целью – точно установить имена тех, кто намерен отстранить от престола правнука Петра Великого. Итогом данной аудиенции стало высочайшее повеление накрепко заколотить дверь, ведущую из прихожей, смежной со спальней самодержца, в покои Марии Федоровны. Так несчастный властитель превратил личное убежище в западню, пока еще охраняемую верными конногвардейцам и.

По окончании приема, около десяти часов пополуночи, царь отправился на вахтпарад. Развод полков прошел относительно мирно. По крайней мере взысканиям никого не подвергли. И там же Николай Александрович Саблуков услышал о собственном назначении дежурным по полку на текущий день. Приказ Константина Павловича вызвал у него раздражение, ибо теперь он не мог до вечера отлучиться из казарм во дворец для проверки главного поста. Зачем брат цесаревича нарушил обычный порядок? Похоже, по совету столичного генерал-губернатора, который, очевидно, не хотел, чтобы полковник раньше времени повстречался ненароком с императором в коридорах дворца или в парке (с 11 часов до полудня Павел I в сопровождении Кутайсова совершил прогулку верхом по Третьему Летнему саду) и не разговорился с ним на животрепещущую «якобинскую» тему с неведомым для царедворца результатом (столкнулся же монарх в первом часу на парадной лестнице у статуи Клеопатры с Августом Коцебу, сочинявшим описание замка).

Пален ждал сумерек, уповая в преддверии ночи добиться полного упразднения караула в царской предопочивальне, без замещения неугодных солдат какими-либо другими. Час «X» наступил в восемь часов, когда Саблуков вошел в переднюю Константина Павловича с рапортом о положении в полку. Но чего-то граф недоучел. Павел Петрович в комнату к сыну заглянул в нужную минуту: офицер как раз заканчивал отчитываться перед шефом. Тем не менее разноса не последовало. Государь позволил полковнику повторно зачитать свое донесение, кивком головы выразил одобрение и, не высказав ни единого замечания, покинул помещение. Саблуков же отправился домой, несколько удивленный испуганным видом двух великих князей (Александр Павлович также навестил комнату брата).