Анастасия Ширинская - Бизерта. Последняя стоянка

Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах.

Этот приказ из Петрограда — неизвестным распоряжением — был отослан на фронт. Были даже случаи, когда этот приказ передавали в огромном количестве из немецких окопов в русские.

Основа, на которой держалась военная мощь — дисциплина, была окончательно подорвана. Приказ № 1 оказался гениальной мерой, разработанной с немецкой помощью партией, которая готовила Октябрьскую революцию.

В книге Клод Анэ «Русская революция», изданной в Париже в 1918 году, мы находим следующее заявление одного из главных деятелей Совета рабочих и солдатских депутатов Иосифа Голденберга: «Приказ № 1 не был ошибкой, это была необходимость… В тот день, когда мы создали революцию, мы поняли, что если мы не разрушим прежнюю армию, то она в свою очередь раздавит революцию. Нам надо было выбирать между армией и революцией. Мы не колебались, мы выбрали последнюю и применили, смею сказать, гениальным образом необходимые средства».

Одно из первых «гениально примененных средств» было массовое убийство офицеров. Еще до того как Приказ № 1 был напечатан, 28 февраля 1917 года в портах Балтики десятки офицеров были зверски замучены и убиты.

Уже несколько дней как в Ревеле было неспокойно. Конечно, родители старались оградить меня от происходившего, но я хорошо помню, как мама взволнованно говорила про Виренов. Что мог понять пятилетний ребенок?! Конечно, ни политического развития событий, ни даже опасности, которой подвергалась семья. И тем не менее куда-то исчезла ребяческая, веселая беззаботность, а живой детский ум запечатлевал отдельные картины, смысл которых я поняла много позже.

Какой печальный был тот вечер начала марта! Казалось, что город замер в каком-то оцепенении. Ночь быстро падала, и сильный ветер сметал, как мне казалось, с пустынной набережной бледный свет фонарей. В доме — тихо. В тот вечер только один папин товарищ по выпуску был у нас.

Я покинула скамейку у закругленного окна и вскарабкалась на высокий плетеный стул около него. Я очень любила Александра Карловича Ланге, несмотря на то что он совсем не похож на папу. Он имел склонность к полноте, никогда не торопился и носил зимой вокруг шеи толстое шерстяное кашне, что необыкновенно для молодого офицера. Его здравый смысл, не без юмора, ладил с папиными фантазиями, и их верная дружба длилась с первых лет Морского корпуса.

Обыкновенно очень спокойный, он не мог в тот вечер не беспокоиться о брате. Тревожные слухи доходили из Кронштадта. Больше двухсот офицеров были убиты. Что с Владимиром Ланге? Еще ничего не известно. Только много лет спустя я найду его имя в длинном мартирологе.

Про события в Кронштадте я тоже узнаю много позже. Капитан 2 ранга А. П. Лукин в своей книге «Флот» подробно описывает гибель адмирала Вирена, семью которого он хорошо знал, так же как и семью совсем молоденького мичмана Тарнавского, который чудом был спасен своими матросами.

Вот последние часы жизни адмирала, первой жертвы революции: «Возбужденная толпа вплотную подошла к массивному зданию дома главного командира. В окнах ни единого огонька. В мрачном блеске зеркальных стекол отсвечивалось зарево горевшего суда. В вестибюле сидели ординарцы и престарелый 84-летний городовой Церковный с колодкой медалей от одного плеча к другому. Со страхом наблюдали они надвигающуюся толпу. Размахивая саблями, ружьями, в пулеметных лентах, толпа бурными потоками окружила дом. Медь и барабаны нестройной, оглушительной Марсельезой ударили по стеклам и стенам домов.

Когда толпы еще не было, но когда она уже шла, охваченная своими инстинктами, к дому главного командира, было получено ошибочное сообщение, что толпа свернула. Вероятно, обитателям дома это вселило надежду, что опасность, хотя бы на сегодня, миновала, и адмирал, решив набраться сил для следующего дня, пошел к себе прилечь, убедив остальных последовать его примеру.

Утомленная двумя бессонными ночами, измученная пережитым, адмиральша одетая упала на постель и забылась тяжелым сном. Когда проснулась, было 5 часов 15 минут утра. У постели стояли дочь и сестра: „Я только что слышала голос папы. Он шел с командами мимо нашего дома“. Вдруг из залы среднего этажа донеслись бравурные звуки рояля, взрывы смеха и шум многочисленных голосов. Поняв все, адмиральша вскочила с постели и бросилась вниз.

По лестнице с ружьями наперевес взбегали матросы. Впереди них был какой-то субъект с саблей наголо, в фуражке с козырьком и Аннинской лентой через плечо.

— Что вы хотите?!

— Не бойтесь, мадам, — остановились матросы. — Мы женщин не трогаем. Мы боремся за свободу и ищем оружие.

— Вот вам револьвер моего мужа. Но умоляю вас, не проливайте крови.

Вожак старался успокоить женщин:

— Не тревожьтесь за судьбу адмирала. Мы арестовываем офицеров, чтобы избежать кровопролития. Вы сегодня же будете допущены к нему и принесете ему пищу.

Внизу шел повальный грабеж. Голодная улица накинулась на съестное и пожирала его. Все было перевернуто вверх дном. Особенно пострадал кабинет. Письменный стол стоял с вывороченными, опустошенными ящиками. По всей комнате валялись клочки бумаги, письма, конверты. На полу лежал Георгиевский крест адмирала, его орден Белого Орла, адмиральские эполеты. Разбитый несгораемый шкаф зиял пустотой. Деньги, фамильное серебро, драгоценности, царские подарки были разграблены…

Но что же стало с самим адмиралом?

Когда толпа окружила его дом, группа вооруженных до зубов матросов вошла в вестибюль:

— Где главный командир?

— Спит, — ответили ординарцы.

Матросы засмеялись:

— Спит?! Ну и пущай спит. Мы еще сами не знаем, для чего он нам нужен.

Матросы ушли. Было около пяти часов утра. Вскоре они вернулись.

— Разбудите адмирала! Скажите, что мы просим его выйти к нам.

Адмирал не спал. Он знал, что придут за ним, и ждал этого. Когда запыхавшийся ординарец, бледный и испуганный, прибежал с докладом, он был готов. С лицом, полным решимости, спокойно надел пальто, фуражку, застегнул перчатки и вышел к подъезду.

— Здорово, ребята!

Услышав знакомый голос грозного главного командира, толпа стихла. Матросы, как один, ответили по привычке: „Здравия желаем, Ваше Высокопревосходительство!“ Адмирал спустился к ним. Толпа окружила его и, подпираемая со всех сторон, стала отдаляться от дома. Адмирал что-то громко говорил. Стоявшие возле него слушали его. Но задние напирали, и адмирал, в своем кольце увлекаемый толпой, все дальше и дальше отходил от дома, подвигаясь к собору.

Вдруг, один за другим, сверкнули два выстрела, и смертельно раненный в спину адмирал упал. Это была первая жертва. Первая кровь. Обезображенный труп адмирала, героя Порт-Артура, еще недавно спасшего Кронштадт, приволокли к Якорной площади и сбросили в тот самый ров, куда потом побросали тела остальных офицеров».