Наталия Нарочницкая - Россия и русские в современном мире

Восемь месяцев спустя перемирие 11 ноября 1918 г. даст большевикам, находящимся в самом начале гражданской войны, возможность уйти от Брест-Литовского диктата. Но мирные соглашения будут заключены в отсутствие России, которая не сможет заставить себя услышать, равно как и отстоять свои интересы; франко-британские победители не более благосклонны к ней, чем Германия Вильгельма II: их отношение выразилось в признании независимости балтийских государств и возрождающейся Польши, а также в создании целой серии буферных государств (чтобы помешать распространению революционной заразы) между Веймарской Германией и большевистской Россией, которой, используя выражение Клемансо, было уготовано отныне «вариться в собственном соку».

Выйдя победительницей в гражданской войне, получив в 1921 г. признание крупных европейских держав, но застопорившись в своем развитии вследствие провала мировой революции, большевистская Россия пытается восстановить свою экономику и формирует в рамках образованного в 1922 г. СССР на базе бывших царских губерний республики, волей-неволей вошедшие в состав этой новой федерации. Что касается Европы, то вдали от новых конфликтов и с откатом большевистской России, а вместе с ней и революционной угрозы к самым дальним своим рубежам, она, кажется, наконец восстановила равновесие.

Так бы все и выглядело, если бы не приход к власти Гитлера, заявившего, едва заняв место канцлера, о своем намерении оспорить Версальский договор, жертвой которого, наряду с большевистской Россией, считала себя и Германия.

Без особых усилий он вводит войска в демилитаризованную левобережную Рейнскую область и присоединяет к новому Рейху Сарр (1934), хотя его угольные шахты отошли по контрибуции к Франции. Поскольку, помимо словесных, иных реакций со стороны гарантов Версальского договора Франции и Великобритании не последовало, – они разошлись во мнении по данному вопросу, – Гитлер присоединяет далее Австрию (1938), заручившись уже постфактум поддержкой большинства ее населения, и предпринимает захват Судетской области, аннексия которой будет позже ратифицирована и Францией, и Великобританией, так как официально, согласно Мюнхенскому соглашению, это должно было стать залогом мира. Не будучи допущенными до участия в Мюнхенской конференции, которую Ромэн Роллан назвал «дипломатическим Седаном», Советы выступили в роли простых наблюдателей, тем не менее, очень внимательных наблюдателей, не испытывающих по поводу происходящего никаких иллюзий.

Ведь автор «Mein Kampf» вовсе не собирался останавливаться на достигнутом: воодушевленный потворством Великобритании, которая в то время стремилась, как пишет автор, с помощью своей политики «умиротворения» перенаправить захватническую политику Германии в сторону СССР, германский канцлер оккупирует весной 1939 г. Чехо-словакию, что на этот раз вызывает резкую критику Великобритании и Франции, став своего рода прелюдией к войне.

Такова была обстановка, предопределившая сближение в германо-советских отношениях, которое развивалось в режиме секретности на протяжении месяцев и которому проложили дорогу нерешительность и близорукость франко-британского союза. Желая как можно дольше оттянуть момент выбора из двух зол меньшее, поочередно сталкивая Гитлера со Сталиным и наоборот, Франция и Великобритания неожиданно для себя оказались перед фактом заключения пакта Молотова – Риббентропа – пакта, противоестественного с точки зрения Мюнхенского соглашения, но который вряд ли сегодня всерьез можно считать единственной причиной войны – к ней готовились все, – равно как и утверждать, что он якобы, согласно некоторым оценкам, указывает на определенное сходство между двумя режимами.

Читатель найдет детальное изложение событий, в котором Наталия Алексеевна освещает советскую позицию, противопоставляя ее, в частности, уловкам британской дипломатии, а также напоминает о забытых сегодня действиях Польши, которая после Мюнхенского соглашения просила у Гитлера пересмотра своих границ, мало заботясь при этом о своих соседях. В общем-то, германо-советский пакт, развязавший Гитлеру руки на Западе и окончательно добивший Версальский договор, имел целью спутать карты и нарушить планы основных участников событий, предоставив Сталину некоторую отсрочку и неожиданные территориальные преимущества. В глазах такого опытного дипломата, каким был Киссинджер, цитаты которого неоднократно приводит нам автор книги, этот пакт о ненападении являлся, поистине, мастерским ходом Сталина, обеспечившим ему максимум преимуществ, не выходя за традиционные дипломатические рамки; и даже если Блицкриг в июне 1940 г. нарушил планы Сталина, надеявшегося на то, что в изнурительной войне воинствующие «империалисты» истощат друг друга, этот противоречащий логике пакт на некоторое время сумел все же отвести от СССР немецкую агрессию, нарушив в корне всю стратегию Гитлера, который вместо того, чтобы напасть на СССР, как это явно угадывалось в его первоначальных замыслах, повернул на запад.

И вот мы вплотную подошли к войне 1941–1945 гг., легшей в основу этой книги.

Как известно, Сталину не удалось воспользоваться полученной им отсрочкой для укрепления дезорганизованной вследствие чисток Красной Армии, не воспользовался он (по невыясненным причинам) и неоднократно повторявшейся информацией из разных источников, советских и иностранных, о готовящемся нападении немцев с указанием даже его точной даты. Именно этим объясняются тяжелые поражения советских войск в первые недели войны, которую сразу же, по аналогии с Отечественной войной 1812–1813 гг., стали называть Великой Отечественной войной, придав ей также статус «священной» войны, которая, как и в 1812 г., велась против вражеских «нехристей».

Остановимся ненадолго на этих терминах, заслуживающих отдельного объяснения: первый был озвучен еще 22 июня 1941 г. митрополитом Московским, который в своем письме, обнародованном в каждом православном приходе России, предостерегает верующих от любой попытки сотрудничества с бессовестным и коварным врагом, и это – несмотря на жестокие гонения, которым подвергалась церковь за двадцать лет советской власти. Через десять дней, обращаясь не только к своим согражданам, но к своим «братьям и сестрам» – выражение, взятое из православной традиции, призывающее верующих к проявлению стойкости и объединению в священный союз, – Сталин взывает к народу и призывает на помощь былую военную славу и славное прошлое царской России. Он повторит это и через год, 7 ноября, назвав не только Пушкина, Толстого и Чехова, но и Плеханова, Белинского (список далеко не полный) и, конечно же, Суворова, Кутузова, вплоть до Александра Невского, – мы найдем в его речи все имена, которые неизменно составляют величие России, а некоторые из них непосредственно связаны с победами 1812–1813 гг.

Читать дальше