Наталия Нарочницкая - Россия и русские в современном мире

В течение последнего столетия Европа, обладавшая в период своего возрастания неоспоримой культурной мощью и героикой духа перестала олицетворять Запад, с которым полемизировали блестящие русские умы – сами люди культуры скорее XIX в. Спор с «Великим Инквизитором» был уже неуместен. Европа стремительно растворялась, капитулировала. И не только потому, что, совершив грехопадение фашизмом, уже не могла гордо претендовать на единственную историческую истину.

Среди тех черт Запада, которые особенно противоположны были России и восточно-христианской этике, стали доминировать типические свойства и этика англосаксонской расы. С историко-философской точки зрения, очевидной для знакомых с религиозной философией, характерной чертой американской идеологии во все времена являлись мессианство и провиденциализм. Именно англосаксонскому, особенно американскому пуританизму свойственна вдохновленная Ветхим Заветом идея особого предназначения, что не раз отмечал патриарх англосаксонской исторической мысли А.Тойнби.

Рассуждая о реальном и мнимом «родстве» пуританизма с иудаизмом, Макс Вебер считает англосаксонский пуританизм квинтэссенцией протестантизма и именно Ветхий Завет вдохновителем кальвинистов. Пуританизм по Веберу есть движущая сила западного общества и хозяйства (скорее, победившей версии), причем якобы не потому, что усвоил хозяйственную этику иудеев. Вебер, порой убедительно, пытается доказать, что «именно нееврейское в пуританизме определило. его роль в развитии хозяйственного этоса». Подчеркивая склонность пуритан к религиозно-мессианскому освящению «методически рационализированного осуществления своего призвания», Вебер справедливо отмечает куда большую уверенность пуританина в своей «избранности» в сравнении с богобоязненным ветхозаветным иудеем.

Америка изначально строилась как земля обетованная для всех апостасийных идей, которым мешала национально-консервативная Европа. Даже прикосновение к религиозно-философскому фундаменту общественного сознания поражает, до какой степени англосаксонское, особенно американское государственное мышление пронизаны ветхозаветным мессианизмом, начиная с Бэнджамина Франклина – потомственного кальвиниста. Любопытно, что Франклин, проведший с дипломатической миссией девять лет в пригороде Парижа, имел огромный успех во Франции у идеологов революции, либерализма и борцов с христианской церковью – масонов Мореллэ, Кабаниса, Мирабо, кружка Гельвеция.

Франклину – не окончившему даже «школы письма и арифметики» самоучке, типографскому рабочему и доморощенному философу – рукоплескали образованнейшие представители высокой европейской культуры. Ему, мелочному до карикатуры буржуа, ежедневно записывавшему любые расходы, а также педантично отмечавшему в «реестре добродетелей» свои «хорошие» и «плохие» поступки, пел гимны аристократ и распутник Мирабо. Что как не узы тайного братства и совместные всемирные проекты связывали столь разных «друзей человечества»? Североамериканские Штаты расценивались ими первым воплощением этих идей. Описание траурных ритуалов по кончине Франклина указывает на характер тех уз, что связывали кальвиниста и архитекторов мирового порядка во Франции. Братья Гонкуры рассказывают: «По случаю смерти Франклина «друзья революции и человечества», собравшиеся в кафе Прокоп., покрывают крепом все люстры, затягивают черным второй зал, пишут на входной двери: «Франклин умер»; увенчивают дубовыми листьями, окружают кипарисами его бюст, под которым можно прочесть: «Vir Deus» (Богоподобный муж), украшают его символическими аксессуарами – глобусами, картами, змеями, кусающими свой хвост.»

Похоже, неслучайно предреволюционная Франция возвела Франклина на высокий пьедестал «крестного отца будущих обществ». Кипящие ненавистью к «национальной реакции» «друзья человечества» видели в Америке претворение в жизнь на чистой доске систем Руссо и Монтескье. Не обошлось здесь и без патриарха вольнодумства – Вольтера. «Влияние Вольтера было неимоверным, – писал в 1934 г. А.С.Пушкин. – Европа едет в Ферней на поклон. Вольтер умирает, благословив внука Франклина и приветствуя Новый Свет словами дотоле неслыханными». Для встречи с американцем, обставленной с необычайной пышностью, восьмидесятичетырехлетний Вольтер в 1778 г. сам специально прибыл из Фернея в Париж и возложил на его голову руки со словами: «God and Liberty» («Бог и свобода»). Может быть, уже тогда самые «просвещенные» и посвященные умы и дирижеры мировых проектов торжественно передали «вырванный у тиранов скипетр» атлантическому пресвитеру?

Вебер писал о большей по сравнению с другими христианскими конфессиями способности пуританских народов, в частности, американцев, «абсорбировать еврейских прозелитов» – то есть евреев, «охотно» превращающихся в настоящих американцев. Вебер отмечает это свойство американцев, «что не удавалось народам с другой религиозной ориентацией», как доказательство отличия пуританского ветхозаветного духа от иудейского, не допускающего прозелитов. Но дело, скорее, вовсе не в самих американцах. Ведь объятия Христа открыты для любого принимающего Его Откровение везде, и после принятия Христовой Истины, для Бога нет ни эллина, ни иудея. Однако неслучайно эти «прозелиты» в начале ХХ в. избрали именно Америку как перспективный плацдарм. Кроме них, туда стекались и революционеры-атеисты всех мастей. Значит, из всего христианского мира Америка была наилучшим местом для тех, кто изначально отверг Христа или отступил от Него. Почему это так?

Можно вспомнить Кромвеля, лидера радикальных пуритан – индепендентов, который под страхом смерти запрещал праздновать Рождество Христово, сжигал церкви и убивал игуменов (избиение священников в Дрогхеде, чем он очень гордился). При нем иудеи в массовом порядке иммигрировали в Англию и получили там всемерную поддержку у пуритан – этих «ветхозаветных христиан», как те себя называли. Дуглас Рид пишет, что из Амстердама в Англию даже ездили еврейские эмиссары, чтобы выяснить происхождение Кромвеля, не еврей ли он, и если так, то объявить его официально своим лидером.

Приверженцы Кромвеля с их лозунгом «меч и Библия» считали, что своими кровавыми делами они исполняют библейские пророчества и что возвращение евреев в Англию было первым шагом на пути к обещанному «тысячелетию», где в хилиастическом раю на земле будут жить избранные и предназначенные к Спасению. Кромвелю даже рекомендовали устроить его Государственный Совет по образцу Синедриона из 70 членов! Но в Англии произошла реставрация, междуцарствие Кромвеля кончилось. Пуританизм – дух и знамя Английской революции, стержень ее «буржуазного» характера, прославленного в историческом материализме, – был снова потеснен, хотя и оказывал влияние на английское сознание.