Элисон Уэйр - Французская волчица — королева Англии. Изабелла

И все же еще больше разгневало баронов и возмутило народ то, что Гавестон своими «грязными руками» внес в аббатство самую священную из реликвий — корону святого Эдуарда Исповедника. {126} 126 Ibid. Король должен был удостоить этой чести кого-либо из наизнатнейших вельмож страны. Учитывая, что Гавестона возвели в ранг пэра лишь недавно, эта ситуация была воспринята всеми как сознательное оскорбление, которого никогда с тех пор ему не простили и не забыли. Один из графов так взъярился на Гавестона, что только ради чувствительности королевы и святости аббатства сдержался и не набросился на фаворита с кулаками прямо в церкви. {127} 127 Ibid.

Эдуард II произнес коронационную присягу на французском языке, а не на традиционной латыни. {128} 128 Ibid. К обычным пунктам он добавил, выполняя давнее обещание баронам, обязательство «поддерживать и защищать справедливые законы и обычаи, которые признает народ королевства». {129} 129 Избранные документы но истории конституции в Англии [Select Documents of English Constitutional History]; Foedera. После этого было произведено помазание, то есть священный елей нанесли на руки, голову и грудь короля, а затем он взошел на высокий деревянный помост, где установили расписной позолоченный трон, изготовленный в 1297 году для Эдуарда I — в него был вделан Сконский камень, на котором издавна короновались короли Шотландии, захваченный англичанами в 1296 году. Эдуард II сел на этот трон (с тех пор его использовали при каждой коронации), и на голову его с должной торжественностью возложили корону.

После того, как пэры принесли оммаж королю, было произведено помазание Изабеллы — только рук — и возложение на нее короны королев Англии. Эта корона представляла собой открытый обруч с восемью одинаковыми накладками, соединенными между собой трилистниками и усеянными самоцветами. [31] Эта корона давным-давно утеряна. От средних веков до нас дошла лишь одна английская корона — погребальный венец Эдуарда I, изготовленный из олова — его нашли при вскрытии гробницы в 1774 году (Steane).

Из-за нераспорядительности Гавестона в день коронации случился ряд неприятностей. В аббатство допустили так много зрителей, что стенка за алтарем рухнула, и под обломками погиб один из рыцарей. {130} 130 Анналы св. Павла; Уолсингем; Лондонские анналы. Даже в момент возложения короны и королю, и совершающим обряд епископам было тесно, потому что никто не обеспечил должного оцепления, и толпа напирала. Из-за ряда задержек церемония закончилась позднее, чем намечали — только в 3 часа пополудни. Наконец король и королева во главе большой свиты направились обратно в Вестминстер-Холл, где должен был пройти праздничный пир. Гостей рассадили согласно титулам и знатности, но угощение еще не было готово, хотя всевозможной провизии было предостаточно — ее завезли из всех южных графств, а из Гаскони доставили 1000 бочек вина. Обед подали только после заката, но долгожданные блюда оказались плохо приготовлены, невкусны и некрасиво поданы. {131} 131 Анналы св. Павла. Ко всему прочему король предпочел сидеть рядом не с королевой, а с Гавестоном, и снова лорды с трудом сдержали свой гнев. {132} 132 Анналы св. Павла; Уолсиигем.

На коронации присутствовали дядья Изабеллы, ее брат Карл и многочисленные французские дворяне и рыцари {133} 133 Foedera. — и всех их ужаснуло откровенное предпочтение, отдаваемое Гавестону. Когда Эвре и Валуа обнаружили, что на гобеленах, изготовленных к коронации, герб фаворита красуется рядом с гербом короля {134} 134 E. 101. , их возмущению не было предела; они потребовали, чтобы рядом с гербом Эдуарда изобразили герб королевы. Избыток милостей, выказываемых королем Гавестону, наглядно свидетельствовал, что скандальные слухи имеют реальную подоплеку.

Как только празднование завершилось, Эвре и Валуа в негодовании вернулись во Францию, где и объявили, что их родственнице нанесено тяжкое оскорбление, поскольку король предпочитает ложе Гавестона ложу супруги. {135} 135 «Анналы св. Павла». Думается, они не оставили потрясенную Изабеллу в неведении относительно причин такого поведения.

Королева Маргарита также покинула двор и удалилась в замок Мальборо в Уилтшире. Если бы она осталась, то могла бы дать Изабелле много полезных советов относительно ее роли как королевы Англии — но теперь, без мудрых советов тетки, молодая и неопытная королева могла полагаться лишь на свою французскую свиту да на неразвитую интуицию. Ее учили, что должно любить, уважать и поддерживать мужа, но это оказалось трудно: она, очевидно, уже почувствовала, что он пренебрегает ею ради Пирса, и задетое самолюбие, вероятно, уже склоняло ее на сторону недоброжелателей Гавестона. Без всякого предупреждения ее бросили в омут проблем, который было бы сложно преодолеть и зрелому взрослому человеку, а не то что двенадцатилетней девочке, плохо понимающей, с чем она столкнулась.

Изабелле предстояло обнаружить, что ее муж совсем не таков, каким ожидали видеть короля и она, и большинство народа. Начать с того, что он, казалось, даже не хотел быть королем; ему было неинтересно править Англией, и королевские обязанности мало его занимали. Наоборот, его вполне устраивало разделение власти с Гавестоном, а свое высокое положение он охотно использовал для того, чтобы одаривать друга и наслаждаться жизнью. Он далеко не всегда вел себя как король и не был воплощением идеала королевских добродетелей своего времени. Он явно считал невозможным подчинить баронов своей воле — и, естественно, быстро терял их уважение. При всем том ясно также, что его не оставляла уверенность: король непогрешим, что бы он ни делал.

Вкусы Эдуарда были чрезвычайно странными для монарха. Традиционно средневековые короли были военачальниками и аристократами, и их личные интересы этому соответствовали. Физические упражнения, охота, турниры и планирование военных кампаний были их излюбленными занятиями. Эдуард II, несомненно, любил охоту и конные скачки, и храбрости ему было не занимать, но он ненавидел турниры и никогда не отправлялся на войну без самой крайней необходимости, что безмерно печалило воинственных баронов. Говорили, что «возымей он привычку к оружию, то превзошел бы доблестью Ричарда Львиное Сердце». {136} 136 «Жизнеописание Эдуарда Второго». Но Эдуард не был склонен пользоваться этими своими преимуществами.

Еще больше повергал баронов в ужас досуг их государя. Он любил копать канавы в своих поместьях, укладывать соломенные кровли, подрезать живые изгороди, штукатурить стены, работать с металлом, подковывать лошадей; он садился вместо кучера на повозки, занимался греблей, плаванием — даже в феврале — «и увлекался прочими простонародными делами, недостойными королевского сына». {137} 137 «Хроника» из Лейнеркоста»; Cotton MSS. Nero. Трагедия заключалась в том, что у Эдуарда были все задатки великого короля: « Если бы только он уделял военному делу столько же внимания, сколько деревенским забавам, то высоко поднял бы славу Англии, и его имя гордо звучало бы по всей стране»? {138} 138 «Жизнеописание Эдуарда Второго».