Рене Кастр - Мирабо: Несвершившаяся судьба

Ибо Мирабо никогда не был членом правительства, а только крылом оппозиции. В его голове роились идеи. Это было кстати, когда требовалось ответить противникам или представить план возрождения, но могло превратиться в серьезное затруднение, если бы его принудили выбирать среди собственных богатств, чтобы исполнить намеченные в общих чертах программы [57] В качестве иллюстрации этого замечания можно привести тот факт, что 16 мая 1791 года Робеспьер добился принятия проекта Мирабо, по которому депутаты Учредительного собрания не могли избираться в Собрание нового созыва. Выборы 1791 года прошли бесконтрольно, и одно из основных положений плана спасения, придуманного Мирабо, непосредственно привело к падению монархии. — Прим. авт. .

Мирабо придавал незаурядности его ораторский дар, вероятно, самый яркий за всю историю человечества. Но временные успехи, обязанные собой блестящим речам, ничуть не изменили мнения современников об ораторе, когда он переставал говорить; подобно тунике Несса, к нему прилипла и нещадно жгла память о постыдной юности — следствии непонимания со стороны отца; именно в этом, вероятно, заключается истинная драма Мирабо, здесь корень неудач и крах многообещающей судьбы.

Ибо люди судят о нас не по нашим достоинствам, а по тому мнению, какое о нас составляют; вот почему высшие люди столь часто становятся жертвами уколов зависти.

Этот урок дан нам свыше, непосредственно от Бога.

Для не веривших в Христа евреев он навсегда остался сыном плотника из Назарета. Поскольку Он знал, что он Бог, это неверие не помешало Ему свершить свое предназначение; умереть ради человечества было чисто личной драмой, которая не зависела от непонимания окружающих.

Для простых смертных столь важные проблемы не могут разрешиться так просто.

Поэтому, отодвигая в сторону главную тему, историки часто задавали по поводу Мирабо вопросы, предполагаемые ответы на которые не удовлетворяли. В самом деле, речь не о том, прекратилась ли бы Революция, если бы герой остался жить; еще менее важно, привела ли бы Мирабо на эшафот месть Робеспьера, или он стал бы принцем по прихоти Наполеона.

Правда в том, что он умер в тот момент, которого требовала ревнивая судьба: никто не пожелал его понять; даже двор, ждавший от него своего спасения, не верил в него.

Мирабо прекрасно знал об их презрительном непонимании; чтобы забыть о нем, он в наслаждениях искал компенсацию уважения; он без меры удовлетворял требовательное тело, тогда как предпочел бы удовлетворить чаяния могучего духа.

Так что отнюдь не парадоксально будет заключить, что Мирабо покинул этот мир, не найдя в нем понимания; более того, следуя логике до конца, можно сказать, что он умер, чтобы в него, наконец, уверовали.

По странной причуде того скептического века, атеист умер от той же раны, что и Бог.