Рудольф Баландин - Охота на императора

Три дня спустя на расширенный конспиративный съезд в Воронеже прибыли 19 человек (из них 4 женщины) из разных городов России. Собрание проводилось в пригородной роще под видом молодежного пикника. Но обсуждались вопросы весьма пикантные: вплоть до цареубийства. Одни выступили за продолжение пропаганды и агитации в народе, считая, что он еще «не созрел» для сознательных революционных выступлений. Эту позицию отстаивал Плеханов.

Другие во главе с Морозовым стояли за террор. Вот как вспоминал он об этом.

«Плеханов, поднявшись со своего места и прислонившись к стволу большого дерева, сказал:

— Я прежде всего прошу Морозова прочесть свою статью в «Листке "Земли и воли"» по поводу политических убийств.

Уже давно готовый к этому, я вынул из кармана соответствующий номер "Листка" и твердым по внешности голосом прочел свою статью, хотя и очень волновался внутренне.

— Вы слышали, господа, — сказал Плеханов. — Это ли наша программа?

Наступило тяжелое молчание, продолжавшееся с полминуты. Но вдруг оно было прервано возгласом Фроленко, что именно так и нужно писать передовые статьи в революционных органах.

Плеханов побледнел, как полотно, и сказал взволнованным голосом:

— Неужели, господа, вы все так думаете?

…Все, за исключением четырех человек, согласились, что так и должно быть, и что в моих статьях нет никаких противоречий со старой программой общества…

Плеханов некоторое время стоял молча…

— В таком случае, господа, — сказал он, наконец, глухим печальным, не своим голосом, — здесь мне больше нечего делать. Прощайте!

Он медленно повернулся и начал удаляться в глубину леса…

— Господа! Нужно его возвратить, — воскликнула Вера Фигнер.

— Нет, — ответил Александр Михайлов, — как это ни тяжело, но мы не должны возвращать его».

Плеханов остался в меньшинстве. Попытки сохранить единство были безрезультатны. В результате 15 августа того же года на основе «Земли и воли» возникли две новые революционные тайные организации: «Черный передел» (имелся в виду передел земли между теми, кто на ней трудится) и «Народная воля» (к ней примкнуло большинство народовольцев).

Пожалуй, именно с этого момента судьба императора была окончательно решена. Надо лишь отметить, что его приговорили к смертной казни на основании только лишь обвинительной речи. Заслуживал ли он снисхождения? Если преступна вся государственная система, то какую пользу может принести убийство правителя? А если на его место встанет более жестокий самодержец?

Подобные вопросы на Липецком съезде не обсуждались. Там собрались единомышленники, заранее убежденные в пользе террористических актов и убийства императора. На Воронежском съезде выяснилось, что есть и противники террора, но и в этом случае сколько-нибудь серьезной дискуссии не было.

Как бы ни относиться к российской судебной системе после реформы Александра II, но она предполагала помимо обвинителя защиту, присяжных заседателей, а также более или менее беспристрастного судью. Оправдание Веры Засулич показало, что такой суд, по крайней мере в некоторых случаях, может успешно противостоять мнению императора.

Судя по всему, молодых революционеров охватил азарт охоты на поистине царственную добычу. Вновь приходит на память «Катехизис революционера» Сергея Нечаева. Но там предполагалось сохранять жизнь тем государственным деятелям, которые препятствуют либеральным реформам, ведут жестокую борьбу с инакомыслящими, возбуждают репрессиями ответное чувство ненависти. И в этой хитрой стратегии был определенный смысл.

А чего можно добиться, убив Александра II? Его уважали в народе, называя Освободителем. Вызвать бунты так невозможно, а общественное мнение даже среди многих революционеров будет на стороне убитого без суда и следствия императора.

На какой «полезный» результат можно было рассчитывать? На испуг и смятение властей и принятие ультиматума террористов? Об этом могли мечтать только самые наивные цареубийцы. Более вероятен был ответный государственный террор, способный разгромить революционные организации всех направлений, ужесточить полицейский режим и отсрочить на неопределенный срок и без того проблематичный переворот.

Почему об этом не подумали террористы, вынесшие смертный приговор императору? В общем, как мне кажется, в отличие от расчетливого хладнокровного Нечаева, активистами группы «Свобода или смерть» владели эмоции, связанные со смертельно опасной «охотой» на человека, стоящего на вершине социальной пирамиды.

Их азарт был велик и отчасти бездумен. Не думали они о том, что смерть Александра II никому не принесет свободу, а даже, напротив, приведет к арестам, репрессиям, казням. Не останавливало их и то, что при покушении на императора могут пострадать или погибнуть другие люди. Для них цель оправдывала даже невинные жертвы.

Впрочем, предоставим слово самим террористам. Они стремились пропагандировать свои взгляды и объяснять мотивы своих действий.

Сергей Кравчинский, убивший шефа жандармов Н.В. Мезенцова, так объяснил свой поступок в газете «Земля и воля»:

«Если мы прибегли к кинжалу, то, значит, действительно не оставалось других средств заставить уважать наши священные, человеческие права. С той же минуты, когда наша свобода и наша личность будут гарантированы от произвола, мы безусловно прекращаем ту систему самосуда и самозащиты, к которым вынуждены прибегать теперь… Террористы — это не более как охранительный отряд, назначение которого — оберегать этих работников от предательских ударов врага».

Под «работниками» он имел в виду пропагандистов социалистических идей. Однако не совсем ясно, каким образом террористические акты могут оградить от арестов и судебной расправы революционных агитаторов. Скорее наоборот: власти лишь усилят бдительность и ожесточат репрессии.

В статье «Смерть за смерть» Кравчинский более подробно обосновал мотивы своего преступления. Вот фрагменты из этой работы:

«Шеф жандармов — глава шайки, держащей под своей пятой всю Россию, убит… нами, революционерами-социалистами.

Объявляем также, что убийство это как не было первым актом подобного рода, так и не будет последним, если правительство будет упорствовать в сохранении ныне действующей системы.

Мы — социалисты. Наша цель — разрушение существующего экономического строя, уничтожение экономического неравенства, составляющего, по нашему убеждению, корень всех страданий человечества. Само правительство толкнуло нас на тот кровавый путь, на который мы встали. Само правительство вложило нам в руки кинжал и револьвер.