Виталий Пенской - Иван Грозный и Девлет-Гирей

На руку Нагому играло еще чрезвычайно удачно выбранное время для его поездки в Крым. Дело в том, что со второй половины 1562 г. отношения между Крымом и Литвой начали портиться. Сигизмунд II, чрезвычайно недовольный пассивностью хана в момент, когда русские перешли в наступление не только в Ливонии, но и вторглись в собственно литовские земли, более того, готовились к походу на Полоцк, стал задерживать размен послов и отправку хану «поминков», к регулярному поступлению которых в Крыму уже успели привыкнуть. Раз за разом Девлет-Гирей направлял своих гонцов с посланиями к королю и великому князю, а тот молчал, пока наконец хан не выдержал и прямо заявил, что ежели Сигизмунд не выполнит своих обязательств, не отпустит его посла и не отправит «поминков», то не только ни о каких враждебных действиях с его стороны по отношению к «московскому» не может быть и речи. Более того, хан пригрозил, что он может переменить свое отношение к предложениям Ивана, тем более что тот пообещал прислать «за чотыри и за пять годов поминков во двое, што ты, брат наш, ку нам посылаешь» {216} 216 Цит. по: Виноградов А.В. Русско-крымские отношения… С. 187. . Так начался печально знаменитый «крымский аукцион», когда Москва и Вильно пытались склонить Девлет-Гирея на свою сторону. Последний же не без успеха, как отмечал А.И. Филюшкин, «…пытался извлечь из этого максимальную прибыль для себя, вымогая «поминки», взятки и подарки…», угрожая (и порой приводя свои угрозы в исполнение) попеременно той и другой сторонам вторжением {217} 217 Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 6// Соловьев С.М. Сочинения в восемнадцати книгах. Кн. III. М., 1989. С. 580; Филюшкин А.И. Проекты русско-крымского военного союза в годы Ливонской войны. С. 309. .

И опять вернемся к посольским делам. Нетрудно заметить, что Иван возлагал на миссию А. Нагого большое, если не огромное, значение. Серьезные уступки, сделанные им хану, должны были, очевидно, продемонстрировать Девлет- Гирею искренность его мирных намерений. В то же время Иван показывал, что он идет на переговоры по своей доброй воле, не желая продолжать кровопролитие, но это не означает, что он не готов, в случае необходимости, к отпору. Весной того же 1563 г. на государевой украйне снова выставляется сильная завеса, состоявшая из двух линий. 1-ю составили усиленные гарнизоны украинных городов, а 2-ю — 3 полка с 3 воеводами на Туле, причем предусматривалось, что в случае появления татар воеводы украинные и береговые должны были сойтись вместе {218} 218 РК 1475-1605. Т. II. Ч. I. С. 140-142. . Обращает на себя внимание, что «береговой разряд» на этот раз встал не на Оке, а южнее, под Тулой, и там же, судя по всему, должен был произойти сход воевод в случае прихода крымских людей. Так что Иван был готов ко всяким неожиданностям (хотя, надо отметить, в 1563 г. силы, выдвинутые на южную границу, были невелики). И долго ждать неожиданностей не пришлось. Когда миссия Нагого находилась уже в пути, посла догнал московский гонец, сообщивший ему, что в конце апреля на Михайлов приходили 10 тыс. татар под началом «царевичей» Мухаммед-Гирея и Адыл-Гирея вместе с Дивей-мурзой и некоторыми другими татарскими «князьями». Известий об этом набеге нет ни в летописях, ни в разрядных книгах, но Сигизмунд II поздравлял впоследствии хана с «фортуной», поэтому можно предположить, что определенного успеха посланному Девлет-Гиреем добиться все же удалось. Однако, как справедливо замечал отечественный историк А.А. Новосельский, «как ни успешен был этот набег крымцев, он уже не мог уничтожить плоды зимнего похода Ивана IV под Полоцк» {219} 219 Новосельский А.А. Указ. соч. С. 19, 428. , равно как и начавшиеся переговоры между посланцем Ивана Грозного и крымским «царем». Более того, Иван не стал укорять хана этим набегом, возложив ответственность за него на «азовских ногайских людей».

Итак, начавшийся с прибытием Нагого в Крым процесс переговоров между двумя государями, казалось, пошел на лад. Обменявшись гонцами и грамотами, Иван и Девлет-Гирей как будто нашли общий язык и сумели договориться. 2 января 1564 г. Девлет-Гирей «шертовал» Ивану перед его посланниками А. Нагим и Е. Ржевским и даже согласился воевать вместе с Иваном против его недругов (под ними понимался, конечно, Сигизмунд, но имя его в шерти названо не было). Позиции промосковской «партии» при ханском дворе усилились, и можно было рассчитывать, что хан, и без того не очень горевший желанием ходить на «московского» (слишком рискованными были эти походы, не то что набеги на черкесов или литовцев), станет более податливым и лояльным по отношению к Москве. А тут еще и новость о том, что Девлет-Гирей отказался поддержать турецкий замысел похода на Астрахань. Одним словом, на первый взгляд, складывалось впечатление, что политика уступок, взятая на вооружение Иваном, принесла желанный успех — то, чего не удалось добиться силой, было достигнуто миром.

Однако очень скоро все эти радужные надежды рассеялись, подобно утреннему туману. Противники соглашения с Москвой при ханском дворе (среди которых было немало казанских аристократов и астраханцы) при поддержке литовских дипломатов делали все возможное, чтобы сорвать окончательное утверждение договора между Иваном и Девлет-Гиреем. Формально камнем преткновения стали два вопроса, разрешить которые так и не удалось, — заключение союза против Сигизмунда, на котором настаивала Москва, а хан под всякими предлогами стремился уклониться от принятия на себя твердых обязательств выступить против великого литовского князя, и размер присылаемых Иваном «поминок», которых явно не хватало для того, чтобы заткнуть рты всем недовольным скупостью «московского» при ханском дворе. Среди этих недовольных оказались и два влиятельнейших «князя», с мнением которых Девлет-Гирей не мог не считаться — Хаджи Ширинский и Дивей-мурза. Позиция последнего была тем более весома, что к тому времени, судя по всему, ногаи, сохранившие прежний кочевой образ жизни, стали ударной силой крымского воинства, и ссориться с ногайским вождем хану было совсем не с руки. До самого конца июля вокруг ханского стола шла глухая, но от того не менее ожесточенная борьба между сторонниками и противниками мира с Русским государством. А. Нагой никак не мог повлиять на исход этой борьбы, так как литовским властям, используя Козаков, удалось создать серьезные проблемы в сношениях между Москвой и Бахчисараем. В конце июля 1564 г. в настроении хана произошел резкий перелом. Хаджи Ширинский, Девлет-мурза поддержали требования казанца Ямгурчи-Хаджи и черкесского князя Ахмед-Аспата, врага князя Темрюка, дочь которого была замужем за Иваном. Они добились внесения обсуждения вопроса об утверждении шерти «всей землей» на «большую думу».