Себастьян Хаффнер - Самоубийство Германской империи

23 августа Гитлер заключил с Советским Союзом пакт о ненападении [2] Прим. издателя : В 1939 году перед Советским Союзом встала дилемма: либо оказаться перед объединенным блоком Германии, Италии, Японии, Англии и Франции, который, несомненно, в скором времени развязал бы войну против СССР, и таким образом столкнуться один на один с антисоветской коалицией всех крупнейших империалистических держав, либо принять предложение Германии, сделанное ею СССР, и заключить с ней договор о ненападении и таким образом получить хотя бы временную передышку, сорвать планы английских, французских и американских империалистов по образованию единого антисоветского фронта вместе с фашистской Германией и Италией. Заключение советско-германского пакта явилось серьезным ударом по мюнхенской политике правящих кругов Англии, Франции, США и расстроило складывавшийся антисоветский империалистический фронт западных держав. .

Он думал, судя по всему, что игра выиграна, блеф Англии разоблачен. Она напугана ставшей теперь совершенно бесперспективной войной против Германии.

Однако если все расчеты оказались ошибочными и Гитлер сумел в короткий срок заключить союз с Россией, чтобы обеспечить себе тыл дли войны против Запада, то прав был Черчилль, а не Чемберлен. В этом случае гитлеровская империя, не в меньшей мере, чем кайзеровская, становилась для Англии непримиримым и смертельно опасным врагом. Ее надо было обезвредить любой ценой, даже ценой войны, пусть плохо подготовленной, чрезвычайно рискованной и даже в случае победы — разрушительной.

На германо-советский пакт о ненападении Англия ответила тем, что два дня спустя она превратила гарантию Польше в формальный союз. Когда через неделю Гитлер все же напал на Польшу, Англия объявила Германии войну.

Объявлением войны, однако, еще не все было решено. Хотя война и была объявлена, но в течение более полугода практически не велась. В первую военную зиму в военном отношении на Западе ничего не произошло, события эти больше походили на последний акт «умиротворения».

В своем выступлении по радио Чемберлен все еще выражал глубокое сожаление по поводу того, что его надежды на мир потерпели крах, а врагом, против которого надо было бороться, он назвал не Германию и Гитлера, а лишь абстрактные понятия: «двуличная игра, грубая сила, подавление и насилие». За этим скрывался намек, что, может быть, еще можно все поправить, если Германия откажется от двуличной игры, грубой силы и т. д. В октябре, когда закончились бои в, Польше, Чемберлен, правда, отклонил предложение Гитлера о мире, но выразил готовность начать переговоры «с германским правительством, которому можно верить». Не Гитлер, а Германия могла бы еще иметь мир, который обеспечивал ей не только существование, но и все захваты последних лет — Австрию, Судетскую область, может быть, даже Чехословакию и Данциг.

В эту странную мирную первую военную зиму действительно велись зондирующие переговоры между английскими дипломатами и представителями германских оппозиционных кругов, в ходе которых с большей или меньшей надеждой обсуждались планы заключения мира. Однако отныне предпосылкой для этого мог быть лишь военный государственный переворот в Германии, который поставил бы у власти правительство, «которому можно верить». Но для этого отсутствовали все условия, хотя подобные шаткие планы и вынашивались.

Несмотря на все опасения, никто из немецких генералов и консервативных политиков не отважился всерьез выступить против Гитлера. Он был слишком везучим. Для немецких обывателей он стал чудотворцем и мессией, наполовину приемлемым даже для своих критиков и оппонентов.

Военного переворота не произошло, и в 1940 году Гитлер развернул войну на Западе. Сначала он захватил Норвегию и Францию; затем начал воздушную войну против Англии, чтобы создать условия для вторжения, и бомбовую войну против Лондона и других английских промышленных городов, которую англичане окрестили «молнией». Войну объявила Англия, а вела ее отныне Германия.

Характерно, что всеми своими наступательными военными акциями Гитлер по-прежнему стремился в основе своей к тому же, для чего он заключил пакт с Москвой, а именно отбить у Англии охоту к войне и добиться согласия на «свободу действий на Востоке». Каких-либо военных целей против Англии Гитлер не имел ни сейчас, ни раньше. Он не был заинтересован в захвате и оккупации Англии. Она не была «жизненным пространством» для Германии. Мысль о развале Британской империи, результатами которой по положению вещей могли воспользоваться Америка и Япония и, может быть, даже Россия, а не Германия, была для Гитлера совсем неприемлемой. Он не вел и военных приготовлений для войны против Англии. Единственная операция, которая могла обещать ему победное окончание войны, а именно вторжение в Англию, даже в момент ее военной слабости, когда английская армия была разоружена под Дюнкерком, была неосуществимой. Германский флот был слишком слаб, чтобы обеспечить высадку крупного контингента вооруженных сил, а попытка достичь господства в воздухе потерпела крах во время воздушной войны против Англии. Кроме того, план вторжения в Англию был довольно сумасбродной импровизацией, и в той готовности, с какой Гитлер через несколько недель вновь отказался от него, чувствовалось, что решение это было для него облегчением.

Все, что Гитлер мог предпринимать и предпринимал против Англии, сводилось по-прежнему к косвенной, психологической войне. Он выбил из рук Англии «материковую шпагу» в лице Франции, захватив все побережье от Нордкапа до Пиренеи, и взял ее в морские клещи. Вермахт нагнал страху на Англию возможным вторжением («успокойтесь, он придет») и грозил стереть с лица земли английские города. Действительно, в течение всей зимы была исковеркана ночными бомбардировками жизнь жителей Лондона и других крупных городов. Теперь Гитлер надеялся, что Англия наконец поймет бесперспективность «навязанной» ему войны, потеряет всякое желание ее вести и согласится предоставить ему «свободу действий на Востоке». Это было все, чего хотел от Англии Гитлер.

Но так же как призванный запугать Англию пакт с Москвой привел к объявлению войны со стороны Англии, так и все его удары по этой стране имели для Гитлера обратный результат. Войну, которую Англия сначала воспринимала лишь как ошибочный, несчастный случай, почти как недоразумение, теперь она рассматривала как горькую необходимость, а Гитлера и гитлеровскую Германию как непримиримых врагов.

Выражением такого поворота взглядов и настроений, происшедшего после победы Германии над Норвегией, была замена Чемберлена Черчиллем, человеком, который «уже давно это предвидел», Только теперь объявлялась настоящая война, только теперь политические силы Англии были готовы поднять наконец брошенную Гитлером перчатку и направить свои усилия на достижение «победы любой ценой» (Черчилль). И только воздушная война сделала войну подлинно народным делом. То, что должно было заставить английские народные массы требовать мира, привело к их требованию о возмездии, и когда позже возмездие стало жестокой реальностью, они приветствовали ее с определенной ненавистью и удовлетворением.