Владимир Барановский - Победа в битве за Москву. 1941–1942

В период всего сражения за столицу руководители города пользовались доверием Верховного Главнокомандующего и всего населения Москвы.

О конкретных делах руководителей страны лучше всего говорит практический вклад Москвы в дело разгрома врага в тяжелый период 1941–1942 годов. При личном участии руководителей Москвы была создана и эффективно функционировала противовоздушная оборона города, были сформированы и переданы Красной Армии дивизии народного ополчения, в сжатые сроки был налажен выпуск вооружения для Красной Армии. Руководители Москвы заботились о трудящихся города, которые, не жалея сил, по 1012 часов в сутки трудились на рабочих местах предприятий и государственных организаций.

Первым и чрезвычайно сложным мероприятием, которое в силу необходимости пришлось осуществить правительству Москвы, была эвакуация на восток страны мирного населения, ценностей, предметов искусства, библиотек. Особую сложность представляли работы по перемещению на Урал и в районы Сибири оборонных предприятий.

Эвакуация мирных жителей Москвы, женщин и детей началась еще в середине июля 1941 года. Через Москву также пролегал поток беженцев, уходивших с оккупированных немцами территорий и спасавшихся от зверств и бесчинств гитлеровских войск и немецких комендатур. В начале войны возникла еще одна проблема, связанная с переселением большого количества людей: по представлению войск пришлось принимать меры по выселению враждебно настроенных к советской власти граждан из зоны боевых действий. В своем донесении от 3 августа 1941 года Военный совет Южного фронта просил принять меры по пресечению обстрела бойцов и командиров частей Красной Армии, отступавших на восток, из домов, в которых проживало местное немецкое население. [164]

Этих людей, включая немцев-москвичей, которых насчитывалось до 30 тысяч человек, пришлось не только переселить в Сибирь и Казахстан, но и трудоустроить по новому месту жительства и построить им жилье за счет государства.

В конце сентября – начале октября 1941 года в связи с приближением немецко-фашистских войск к Москве остро встал вопрос о завершении эвакуации из города оборонных предприятий и населения, которые могли подвергнуться бомбардировке при прорыве немецкой авиации к городу. Решение о перемещении на восток основных военных предприятий было принято еще в начале июля. В середине июля 1941 года было принято решение Государственного Комитета Обороны об эвакуации из Москвы женщин и детей; отдельным постановлением было принято решение об эвакуации из Москвы большинства театров. Постановлением № 801 от 15 октября 1941 года объявлялось об эвакуации из столицы иностранных миссий, правительства и наркоматов. [165]

16 октября 1941 года, после выхода постановления об эвакуации из Москвы союзного правительства, у городского населения возникли опасения, что Москва будет сдана противнику. Это вызвало панику, о которой К. Симонов впоследствии писал: «Десятки и сотни тысяч людей, спасаясь от немцев, поднялись и бросились в этот день вон из Москвы, залили ее улицы и площади сплошным потоком, несшимся к вокзалам и уходившим на восток по шоссе; хотя, по справедливости, не так уж многих из этих десятков тысяч людей была вправе потом осудить за их бегство история»… [166]

Правительству Москвы удалось быстро успокоить москвичей, а с выходом 19 октября 1941 года постановления № 813 о введении в Москве и прилегающих к городу районах осадного положения обстановка в столице и вовсе стабилизировалась. [167]

Пауль Карель, чтобы приукрасить свое описание грядущего разгрома немецких войск под Москвой, цитирует выдержку из книги беженца из Польши в приютившую его Россию, с нескрываемым удовольствием описывающего трудности, которые пришлось испытывать сотрудникам НКВД в борьбе с провокаторами на улицах города в конце октября. При этом Карель сильно преувеличивает роль приводимого эпизода в героической обороне Москвы. [168]

Американский журналист Э. Нагорский, описывая день 16 октября 1941 года в Москве, считает, что «возникшая в городе паника, когда жители поспешно бежали из города, разрушила миф о безоговорочной вере в победу»… Более того, основываясь на боязни гражданского населения, что Москва будет сдана, он ставит под сомнение патриотизм москвичей, всего советского народа.

В качестве подтверждения своей точки зрения он приводит высказывания отдельных «патриотов», мнение которых никак не может характеризовать Красную Армию и все население страны в целом. Он пишет: «Услышав, что Гитлер якобы сказал, что хочет выпить чаю в Москве, некоторые соседи (Тамары Былининой. – по тексту. – В. Б. ) выставили на столы самовары»… Такого рода обобщения лишь говорят о далеко идущих целях автора, пытающегося доказать, что «победа под Москвой стала первой победой Красной Армии во Второй мировой войне, но очень незначительной.»…

Вместо признания гитлеровской Германии агрессором он пытается свести войну на территории Советского Союза к «конфликту двух жестоких политических систем»… Такой подход приводит к принижению роли русского народа во Второй мировой войне. Э. Нагорский, постоянно подчеркивая наши потери в битве за Москву, забывает о том, что именно Англия и США тянули с открытием боевых действий на Европейском континенте. Они не хотели открытия второго фронта против нацистской Германии с 1941 до 1944 года, чем существенно повышали наступательные возможности немецко-фашистских войск на Восточном фронте, действуя в соответствии с формулой сенатора Трумэна, заявившего 23 июня 1941 года: «Если мы увидим, что побеждает Германия, то нам следует помогать России, а если будет побеждать Россия, то нам надо будет помогать Германии, и пусть они убивают друг друга как можно больше»…

Мы не можем согласиться с трактовкой исторических событий, как это представляется Э. Нагорским, в сочинении которого сквозит сожаление, что Гитлер подготовил к войне войска Германии недостаточно хорошо, а также не учел возможного противодействия советского народа. А его обвинения в адрес Сталина, который не успел подготовить Советский Союз к войне, не учитывают то обстоятельство, что против Красной Армии были брошены технологические и людские ресурсы всей Европы. [169]

К началу декабря общее количество специалистов, мирного населения и деятелей искусств, эвакуированных в восточные районы страны и Среднюю Азию, достигло 2000 тыс. человек.

Москвичи, эвакуированные на Урал, в Поволжье и Сибирь, за короткие сроки восстановили свои предприятия и уже к январю 1942 года начали обеспечивать фронт вооружением и боеприпасами. Особо следует отметить воссоздание в восточных областях страны заводов по производству новейших типов самолетов и их ремонту.