Геннадий Коваленко - Русские и шведы от Рюрика до Ленина. Контакты и конфликты

Вскоре на помощь Нолькену пришел французский посланник маркиз де ла Шетарди. Дипломаты представляли при русском дворе страны-союзницы и преследовали общую цель — добиться ослабления России. Франция добивалась разрыва русско-австрийского союза и поддерживала Швецию в ее реваншистских планах. Шетарди пытался убедить Елизавету в том, что она не может рассчитывать на успех без шведской поддержки. В случае если она не примет шведских условий, Стокгольм может оказать поддержку внуку Петра I Голштинскому герцогу Карлу Фридриху и возвести его на российский престол. Пытаясь сыграть на всех струнах, Нолькен и Шетарди забывали о том, что краеугольным камнем движения в пользу Елизаветы был национальный интерес, несовместимый с возвращением к допетровским временам, поэтому она медлила и не решалась обратиться с просьбой о помощи к шведскому королю.

Тем не менее они писали своим министрам пространные реляции о том, что в Петербурге образовалась сильная партия, которая готова объединиться со шведами в пользу Елизаветы, как только шведские войска покажутся на границах, и обещали, что переговоры с цесаревной вот-вот увенчаются успехом. На основании этих донесений шведский премьер-министр Гюлленборг строил далеко идущие планы и даже хотел, чтобы Елизавета сама приехала в Швецию, когда «наступит момент нанесения решительного удара». Он предложил, чтобы она приехала в свое имение в Карелии, откуда легко можно перейти на шведскую территорию. В случае отказа предполагалось послать шведских драгун и, захватив ее, отвезти в свой лагерь, чтобы затем она вошла в Петербург во главе шведской армии.

Действия Нолькена и Шетарди следует квалифицировать как государственное преступление. Но в те времена участие иностранных дипломатов в интригах при дворах своей аккредитации было обычным делом. Еще в большей степени занимались такой деятельностью русские дипломаты в Стокгольме.

Кончина Анны Иоанновны не стала потрясением для России. Свержение Бирона показало устойчивость русского правительства. Это понимали англичане и французы. Но иначе смотрели на это в Стокгольме. Там считали, что общественное мнение достаточно подготовлено к войне с Россией убийством шведского дипкурьера Малькольма Синклера [18] Майор Синклер был послан в Турцию в 1738 г., чтобы решить вопрос о долговых расписках Карла XII. Но это было лишь прикрытием. Главной целью его миссии был союз между Турцией и Швецией, направленный против России; русское правительство знало о действительной цели этой миссии. Русским спецслужбам удалось получить его портрет. Выполнив поручение, в апреле 1739 г. Синклер выехал из Константинополя. С собой он вез важные бумаги. Он знал о том, что русское правительство назначило цену за его голову. Русским офицерам капитану Кутлеру и поручику Левицкому удалось напасть на его след в Силезии. Они убили Синклера, размозжив ему голову, чтобы никто не мог опознать его. Когда об этом стало известно в Швеции, по всей стране поднялась волна русофобии. Толпа ворвалась в дом русского посланника Бестужева и избила прислугу. Поэт Андерс Одель воспел Синклера как национального героя и мученика. , депешами Нолькена из Петербурга и донесениями Будденброка из Финляндии. Бурный поток воинственных стремлений ширился и рос. Задорное настроение охватило стокгольмскую молодежь, дам и девиц. «Война теперь или никогда» — восклицали члены риксдага. Разгоряченной фантазии шведов рисовалась легкость возвращения отнятых Петром провинций. Собрав в Финляндии 15-тысячное войско, они рассчитывали беспрепятственно дойти до Петербурга. В общем, машина была запущена, и в Стокгольме решили действовать, не дожидаясь подписанных цесаревной бумаг. Война была предопределена общей политической обстановкой в Швеции. Перевороты в Петербурге, слабость правительства Анны Леопольдовны и наличие оппозиции в лице партии цесаревны создавали благоприятную обстановку для начала военных действий.

В конце июня 1741 г. Нолькен был отозван в Стокгольм. Прощаясь с Елизаветой, он вновь просил ее дать ему письменное обязательство, уверяя, что без него невозможно приступить к делу. Елизавета ответила ему: «Я ожидаю лишь выступления ваших войск, чтобы начать действовать».

Выступление шведских войск не заставило себя ждать. В конце июля Швеция отказалась признать императорский титул Ивана VI и объявила войну под предлогом чинимых Россией «обид и несправедливостей». В шведском манифесте говорилось: «Намерение короля шведского состоит в том, чтобы избавить достохвальную русскую нацию, для ее же собственной безопасности, от тяжелого чужеземного притеснения и бесчеловечной тирании». «Любящая благородную свободу» Швеция желала избавить Россию от единовластия.

Войну объявили до того, как сосредоточили все силы у русских границ. Успех считался настолько обеспеченным, что составление какого-либо плана кампании признавалось излишним, если не считать планом заявление, что Швеция намерена действовать энергично, чтобы скорее окончить войну и тем уменьшить издержки. Чтобы не запугать членов риксдага крупными суммами, шведские «ястребы» составили совершенно нереальную, явно заниженную смету военных расходов. Результатом такой подготовки стало сокрушительное поражение шведской армии под Вильманстрандом. После этого на театре военных действий наступило затишье. В сентябре в шведскую армию прибыл главнокомандующий граф Карл Левенгаупт. С его прибытием в действующей армии и в Петербурге стали распространяться шведские воззвания к русскому народу. В них говорилось об обидах, нанесенных Швеции русскими министрами-иностранцами, о желании Швеции освободить Россию от невыносимого ига и жестокости и дать русскому народу возможность выбрать законное и должное правительство.

Для русских победа над шведами была в известном смысле неожиданной. Армия была не в лучшем состоянии, а флот пришел в совершенный упадок: корабли сгнили, матросов не хватало, маяки и вехи разрушались. Летом 1741 г. ни одного судна нельзя было вывести в море. С тем большей пышностью праздновали победу в Петербурге, где в это время плелось кружево дворцовых интриг.

Война со Швецией подтолкнула заговорщиков к решительным действиям. Во-первых, Анна Леопольдовна дала понять Елизавете, что ей известно о переговорах цесаревны со шведами. Во-вторых, 24 ноября было объявлено о том, что гвардия будет выведена из Петербурга на театр военных действий. Рискуя лишиться своей основной опоры, Елизавета перешла к активным действиям и совершила дворцовый переворот.

Став императрицей, Елизавета должна была в своих действиях руководствоваться уже не личными симпатиями полуопальной царевны, а государственными интересами. Взглянув на шведскую проблему другими глазами, она попросила Шетарди связаться со шведским главнокомандующим Левенгауптом и убедить его приостановить военные действия. 27 ноября был получен ответ Левенгаупта, из которого следовало, что шведская сторона считает возведение на престол Елизаветы своей заслугой. Он сообщал, что не видит возможности заключить мир без предварительных территориальных уступок. Швеция своевременно не подготовила боевой силы для поражения неприятеля, но зато широко и обстоятельно подготовила те требования, которые имела в виду предъявить России. Они включали Карелию, Кексгольм, Выборг, Петербург, Нотебург, Кронштадт и Кроншлот со всей Невой, Лифляндию, Эстляндию и Ингерманландию. На это императрица согласиться не могла. Даже государственные советники Швеции Врангель и Окерельм полагали, что «Елизавета никогда не согласится отказаться от завоеваний своего отца, и если бы она даже пожелала это сделать, то, во всяком случае, невозможно было бы начало своего царствования омрачить добровольным раздроблением государства».