Леонид Млечин - Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны

Через месяц, когда Германия нападет на Советский Союз, настроения в Москве переменятся. Англия из «империалистического государства» превратится в «демократическое», а иракские «офицеры-патриоты» станут «агентами нацистов». Иракские коммунисты получат из Москвы новое указание — бороться с режимом генерала Гайлани…

Но это произойдет лишь после 22 июня. А накануне войны командование Закавказского и Среднеазиатского военных округов еще проводило командно-штабные учения, на которых отрабатывали нанесение ударов по Ближнему Востоку! И только в последние дни все внимание было сосредоточено на западных границах.

Генерал Батов, в ту пору заместитель командующего войсками Закавказского военного округа, вспоминал: «Только я вернулся с учений — узнаю, что мне приказано срочно прибыть в Москву. Начальник штаба округа генерал Толбухин подготовил все необходимые справки и материалы по нуждам Закавказского военного округа для доклада наркому и краткую памятную записку».

Но наркома обороны маршала Тимошенко уже не интересовали далеко идущие планы округа. Немецкая армада нависла над западными границами страны. Генерал Батов получил новое назначение — командующим сухопутными войсками Крыма.

В Москве царила растерянность. Советские политические и военные руководители не могли прийти к согласию: что происходит? Профессиональные военные видели, что немцы со дня на день могут нанести удар. Сталин им не верил.

Все советское руководство во главе со Сталиным исходило из перспективы долговременного сотрудничества с Гитлером. Поэтому в спецсообщениях разведки Сталин видел только то, что желал видеть. Донесения проверенной агентуры о концентрации немецких войск на советских границах, о предполагаемой дате нападения на Советский Союз воспринимались скорее как дезинформация. Дело было не в отсутствии точных данных, а в неумении их интерпретировать и в нежелании Сталина посмотреть правде в глаза.

И по сей день ходят слухи о том, что накануне войны Сталин и Гитлер тайно встретились где-то на западной границе. Но взаимопонимания не нашли. Однако этой встречи не было… Считается, что накануне войны два вождя обменивались письмами, пытаясь о чем-то договориться. Вроде бы маршал Жуков об этом рассказывал. Но подтверждений в архивах не найдено.

А вот попытка остановить войну действительно была предпринята в мае сорок первого, за месяц до нападения нацистской Германии на Советский Союз. Об этом известно немногим, потому что главных действующих лиц этой драматической истории казнили.

8 января 1941 года Адольф Гитлер вызвал в свою альпийскую резиденцию, в Бергхоф, военное руководство Третьего рейха. Объявил:

— Нашим решением должно быть: как можно скорее свалить Россию наземь.

«Гитлер дал понять, — записал в дневнике адъютант фюрера Николаус фон Белов, — что этим летом намерен начать войну против России. Присутствующие восприняли заявление Гитлера молча и без возражений. Должен отметить: лица у офицеров были замкнутыми. Похоже, никто из них не считал необходимым вести войну против России. Но высказать свои опасения Гитлеру они не решились…»

3 февраля Гитлер провел длительное, продолжавшееся несколько часов совещание с командованием вооруженных сил. Обсуждались способы завоевания огромного пространства России. В сороковом году, перед французской кампанией, главнокомандующий сухопутными войсками генерал Вальтер фон Браухич и начальник Генерального штаба сухопутных сил генерал Франц Гальдер не раз высказывали свои опасения, возражая против этой войны. Указания Гитлера о войне с Россией они восприняли без единого слова сомнения или сопротивления.

«Мне даже пришла в голову мысль, — вспоминал адъютант фюрера, — что, целиком и полностью осознав неосуществимость этого замысла, они ничего не предприняли, дав фюреру возможность самому загнать себя в гибельную западню…»

После громкой победы на Западе и капитуляции Франции политическая карта Европы переменилась. За несколько недель Германия стала властителем континента. Гитлер казался умелым и удачливым стратегом. Генералы не рисковали ему возражать.

Рискнул только один человек — немецкий посол в Советском Союзе граф Шуленбург. Он провел в Москве семь лет. Да и вся его дипломатическая карьера была связана с нашей страной. Он начинал свою службу, когда еще существовала Российская империя.

Фридриха Вернера графа фон дер Шуленбурга считали хорошим профессионалом и весьма обаятельным человеком. «Граф Шуленбург, — как выразился один из его подчиненных, — имел репутацию дипломата, у которого были только друзья и не было врагов». Посол считал войну с Россией гибельной для Германии. Такого же мнения придерживались его ближайшие сотрудники — Если в слухах о войне есть доля истины, — сказал советник посольства Густав Хильгер исполнявшему обязанности военного атташе полковнику Хансу Кребсу, — тогда ваша обязанность — объяснить Гитлеру, что война против Советского Союза приведет к крушению Германии. Вам известна мощь Красной армии, стойкость русского народа, безграничные просторы страны и неистощимые резервы.

— Я все это отлично понимаю, — ответил полковник Кребс, — но Гитлер нас, офицеров Генерального штаба, больше не слушает — после того, как мы отговаривали его от кампании против Франции и называли линию Мажино непреодолимой. Он одержал победу вопреки всему, и нам пришлось заткнуться, чтобы не потерять свои головы.

А вот посол Шуленбург не терял надежды предотвратить войну. В апреле сорок первого вылетел в Германию, чтобы попасть на прием к Гитлеру.

Предварительно он отправил в Берлин личное послание, в котором пытался в дипломатичной форме предупредить об опасности нападения на Россию. Когда его допустили к Гитлеру, письмо лежало на столе. Но фюрер ни словом не дал понять, читал ли он его. Посол воспринял это как дурной сигнал — Гитлер с ним не согласен.

Гитлер фактически уклонился от разговора со своим послом. Но прежде чем закончить беседу, он вдруг произнес:

— Да, вот еще что — я не собираюсь воевать с Россией!

Шуленбурга не посвящали в тайны высшего руководства Германии, считая его слишком расположенным к России. 30 апреля посол вернулся в Москву из Берлина. В аэропорту его встречал советник Хильгер.

Шуленбург отвел его в сторону и обреченно произнес:

— Жребий брошен. Война с Россией — решенное дело!

— Почему вы так считаете, — удивился Хильгер, — если сам Гитлер сказал, что воевать не собирается?

Шуленбург пожал плечами:

— Он мне просто соврал.

Посол не оставлял надежды как-то воздействовать на Берлин. 2 мая Шуленбург телеграфировал в министерство иностранных дел: «Я и высшие сотрудники моего посольства постоянно боремся со слухами о неминуемом немецко-русском военном конфликте… Попытки опровергнуть эти слухи здесь, в Москве, остаются неэффективными, поскольку эти слухи беспрестанно поступают сюда из Германии — каждый прибывающий в Москву или проезжающий через Москву не только привозит эти слухи, но может даже подтвердить их ссылкой на факты».