Сергей Сартаков - Свинцовый монумент

- Понимаем, - сказал Николай Евгеньевич. - Но мы с Симой далеко не старики, физически совершенно здоровы, уверяю, выносливы и, главное, одержимы сейчас мыслью...

- Но при том обстоятельстве... - заговорил Герман Петрович.

Ему не дала ходу Серафима Степановна:

- Гера, я вам сказала: пока подождите. А вас, Андрей Арсентьевич, я вижу, волнует главный вопрос: для чего это нам нужно? Отвечаю. Болтать с зарубежными гостями насчет самых необыкновенных случаев в жизни за таким вот столом у себя или там, у них, - она куда-то неопределенно показала рукой, конечно, мило и интересно. Но насколько же интереснее и содержательнее рассказывать, допустим, о сибирской тайге, которая на весь мир ныне прославилась, рассказывать, опираясь на лично пережитые ощущения. Вы думаете, мы не выдержим? Испугаемся трудностей и лишений? Пойдем на любые! Один-то раз. Можно надеяться - живы останемся?

- Конечно... И речи быть не может... - Андрей Арсентьевич невольно поддавался напору Зенцовых. - Вы и представить не можете, как хороша и добра тайга... Да, но для непривычных и очень, очень трудна... Надо... И одеваться соответственно... И таежные харчи, простите за такое слово, непохожи на бифштексы...

- Все знаем, дорогой Андрей Арсентьевич, - сказал Николай Евгеньевич. Все взвешено и с врачами проконсультировано. Экипировка продумана. Хныкать не будем, клятву даем. Так что дело только за вами, за вашим согласием, Андрей Арсентьевич. Вы - сибирской тайги Хозяин.

Андрей Арсентьевич молчал. Он чувствовал себя прижатым к стене и не знал, как высвободиться. Согласиться? Да, конечно, опасаться, что Зенцовы не выдержат физической нагрузки, оснований нет. Сил у них побольше, чем у него. Он "сердечник", а они "бессердечники". И по характеру Зенцовы люди веселые, жизнерадостные. Поскольку же сами они затеяли такой разговор и не он их, а они его убеждают отправиться совместно в таежный поход и признают, что он сибирской тайги хозяин, так и там, в деле, они, пожалуй, не ударят в грязь лицом.

Изнежены, изнежены... Но не до такой уж степени, чтобы не выдержать трех недель пешего хождения. И необязательно до крайней степени усталости. Что еще? Не выдержат горького дыма таежных костров, гнуса и постелей из пихтовых лапок? Ведь зная обо всем этом, им тем не менее захотелось все же после множества комфортабельных путешествий хлебнуть именно таежной экзотики. А охота, как говорится, пуще неволи. И тогда у человека появляются великолепные качества - твердость и настойчивость.

Не согласиться, ответить жестким отказом? Но как это объяснить? Тем, что он не верит их обещаниям, считает, что Зенцовы окажутся в тайге тяжким бременем? Грубо. И несправедливо. Хотя и с сомнениями, но он все-таки верит.

Сказать честно, что ему приятнее бродить по тайге одному? Эгоистично... Андрей Арсентьевич молчал.

- Гера, теперь ваше слово. - Серафима Степановна сняла запрет. - Гера, говорите, Андрей Арсентьевич почему-то колеблется.

- А я знаю почему, - сказал Герман Петрович, - и я его понимаю. Одно дело собираться на выход в тайгу лишь самому, другое дело - организовать группу. Да еще и очень пеструю. Я это предвидел и предпринял ряд действий. А результат... Во-первых, мне и великому визирю моему выхлопотана на месяц научная командировка, значит, облегчаются проблемы транспорта, экипировки и тэ дэ и тэ пэ - я это распространю и на всех. Во-вторых, Андрей Арсентьевич освобождается полностью от забот организационных по сборам нашей группы, а останется лишь идейным вдохновителем, экспертом, консультантом и, как сказал Николай Евгеньевич очень точно, сибирской тайги хозяином. В-третьих, поскольку Андрею Арсентьевичу все равно где искать своего "свинцового человечка", то есть попросту ходить и ходить, а мне нужны совершенно определенные лесные угодья, и я их подобрал как раз по описаниям Андрея Арсентьевича в его любимом районе Ерманчета, маршрут я разработал сам. И командование в походе я беру на себя, освобождая Андрея Арсентьевича и от этой обузы.

- Гера, вы золото, - сказала Серафима Степановна, - вы так и брызжете энергией и деловитостью. Андрей Арсентьевич, ну миленький, ну ваше слово?

- Да какое же мое слово... - Андрей Арсентьевич совсем уже не знал, что может он ответить. Оказывается, все обдумано и решено без него. И ему оставлено только одно из мест в группе Широколапа. - Какое мое слово?

- Слово эксперта, консультанта, слово хозяина тайги. Мы ведь, так я понимаю, направимся в самые ваши любимые места, - разъяснил Николай Евгеньевич. - И как вы скажете, так и будет.

Сердце Андрея Арсентьевича нехорошо застучало. Он никак не ожидал такого хода разговора. Конечно, не по злому замыслу, не догадываясь, что его болезненно ранят, предлагая роль "эксперта", "хозяина тайги", теперь от него почему-то еще и ожидают окончательного приговора: быть или не быть. Вернее, из вежливости ожидают только единственное - быть. А как ему это выговорить? Сможет ли он выговорить другое - не быть. И даже если выговорит, какое это будет иметь значение?

- Мне кажется, что все задумано и обдумано хорошо, - подбирая слова, сказал он. - Безусловно, Герману Петровичу свою научную командировку следует осуществить. И в той интересной компании, как она складывается. Я готов стать "экспертом", с удовольствием отвечу на любые вопросы и дам необходимые советы. А вот "хозяином тайги" не буду. Не смогу. Здоровье не позволяет.

- И как же это следует понимать? - немедленно спросил Герман Петрович. - Вы не пойдете с нами?

- Андрей Арсентьевич! - разочарованно протянула Серафима Степановна. А мы считали, что для вас такой приятный сюрприз приготовили, от всяких забот вас Герман Петрович освободит.

- Да, да, мне очень приятно... И все же я не могу...

- Мы просто ошеломили Андрея Арсентьевича, не дали ему возможности подумать, - как бы ища компромиссного решения, сказал Николай Евгеньевич. Получается вроде бы и совершенно логичное завершение давнего замысла, а в то же время и с оттенком неожиданности. Давайте выпьем кофейку, а тогда...

- Кофейку я выпью, но мой ответ будет прежним. - Андрею Арсентьевичу хотелось закончить этот разговор как можно быстрее. - Я много бродил по Ерманчетской тайге, обязан о ней сказать самые похвальные слова. Все вы получите огромное удовольствие, а я не могу. Нет, не могу.

- Ну что же, я понимаю: у вас больное сердце, - сказал Герман Петрович. - Будем собираться без вас в надежде, что советами вы с нами все же поделитесь.

- Пожалуйста.

- Окончательно? - уныло спросила Серафима Степановна.

- Окончательно.

- Да как же мы без вас, Андрей Арсентьевич! - вдруг как-то очень светло и в то же время со щемящими нотками грусти в голосе вскрикнула Даша.

- Дария, - нарочитым басом остановил ее Герман Петрович.