Брайан Фаган - Археология. В начале

С 1990 года Марк Леон с коллегами из Археологического проекта Аннаполиса произвели раскопки семи крупных памятников в тех местах, где афроамериканцы жили с XVIII по XX век (Леон, Фрай и Руппель — Leone, Fry, and Ruppel, 2001). Они обнаружили «запасы» артефактов под каминами или очагами, в северовосточных углах комнат и возле дверей. Это были ритуальные пучки из булавок, гвоздей, монет и раковин с отверстиями, колец, глиняных черепков, камешков, кусочков стекла и кристаллов. С помощь исторической литературы и этнографических сведений из Западной Африки исследователям удалось расшифровать значения и связь этих предметов, которые иногда представляли собой Х-образные оси — космограммы , или круги жизни. В автобиографиях бывших рабов, собранных во время Великой депрессии, нашли информацию из первых рук об их религиозных практиках. Среди этих предметов были охранительные талисманы и то, что называют «священной фармакопеей». Считается, что они являются частью религиозной практики, известной под названием вуду, иногда называемой заклинаниемдухов. Принцип вуду гласит, что духи существуют и их нужно использовать для излечения, для сдерживания жестоких рабовладельцев, для изгнания злых духов и для защиты. Дух находился в ритуальном пучке, и вести себя следовало так, как указывал этот пучок. Артефакты в пучке давали средства для входа и выхода из тела владельца. Вуду являлась сильным средством неподчинения враждебному миру.

Последователи этой традиции существовали во враждебном мире, поэтому они скрывали свою деятельность. На сахарных и хлопковых плантациях Леви Джордан на юге Техаса археологи Кеннет Браун и Дорин Купер раскрыли хижину, в которой жили афроамериканские маги-целители. В хижине нашли кости животных, железные штыри и другие артефакты, являющиеся принадлежностью традиционных западноафриканских целителей. В то же самое время эти простые артефакты имеют и другие назначения, поэтому сторонний наблюдатель может на догадываться о том, что их владелец имеет отношение к нетрадиционной медицине (Браун — K. Brown, 1995). Для афроамериканских рабов те же предметы имели совершенно иное значение, их символика была скрыта от чужих. По этой же причине ни на одном из инструментов целителей не было никакого символического украшения.

Африканские археологи и историки указывают, что вследствие чрезвычайного многообразия западноафриканских культур бессмысленно проводить прямые сравнения между афроамериканскими и африканскими артефактами. Но то, что африканские верования и культура сохранились в афроамериканском обществе, является зафиксированным явлением, и в последние годы интерес к нему сохраняется. Все находки указывают на то, что афроамериканцы придерживались своей выраженной культуры перед лицом репрессивного рабства. Они настолько отделялись от белых людей в своих деревнях и районах, что их хозяева и хозяйки скорее сами были лишь частью их окружения, а не ключевыми фигурами в их социальной жизни (Орсер — Orser, 2004). В Южной Каролине и Джорджии рабы даже говорили на своем выраженном афроамериканском языке. Их дети росли в этой культуре, пользовались такими материальными объектами, как глиняные сосуды, изготовленными носителями их культуры, слушали рассказы о волшебстве и религиозные песнопения, что являлось важным средством установления афроамериканской идентичности, достижения идеологической силы и слияния культурных ценностей. Хотя многие рабы в своей повседневной жизни и не сопротивлялись своему приниженному статусу в обществе, ориентированном на белых, большинство из них игнорировали европейско-американскую культуру и предпочитали свою собственную, а также отвергали идеологию, оправдывавшую их порабощение.

Историк-археолог Лелэнд Фергюсон (Leland Ferguson, 1992) зафиксировал факт такого сопротивления в Южной Каролине, где в 1740 году соотношение черных и белых было 2 к 1, и половина это черного большинства родилось в Африке. Сюда, как и повсюду вдоль южного побережья Атлантического океана, африканские женщины прибывали с знанием изготовления керамики, которое они использовали для изготовления домашней утвари в своих новых домах. Их ярковыраженные неглазурованные керамические изделия находили в кварталах рабов, на плантациях и в городах (рис. 16.11). Когда-то считалось, что эти горшки продавали рабам коренные американцы, но эти изделия на самом деле являются продуктом сложных демографических и культурных процессов взаимоотношений, проистекавших между белыми и черными и между обеими этими группами с коренными американцами. Фергюсон исследовал эту «колониальную утварь» на юго-востоке, уделяя особое внимание целым сосудам, извлеченным из разных мест, включая кварталы рабов, поселения свободных коренных американцев, плантации и миссии. Он обнаружил, что то, что он назвал «контейнерной средой», содержит предметы из дерева и глины, плетеные изделия, в общем похожие на аналогичные изделия из родных мест рабов. Не только они, но и другие сосуды отражали привычки питания в Африке, их использовали для приготовления и подачи углеводных каш, овощные и мясные приправы при этом клались сбоку.

Рис. 16.11. Колониальная утварь

Фергюсон считает, что привычки приема пищи у афроамериканцев очень похожи на привычки народов запада Африки и очень отличались от привычек евроамериканцев вокруг них. Колониальная утварь одинакова на больших территориях. Она была изготовлена людьми, жившими в этнической среде, в которой обоюдные отношения играли жизненно важную роль и где были сильны связи с африканской культурой предков. Фергюсон говорит, что это было несознательным сопротивлением рабству и системе плантаций. Развитие южной культуры, по его заключению, являлось длительным процессом квазиполитических уступок. Удивительно, как можно использовать археологию для того, чтобы взглянуть на первые этапы этого сложного процесса взаимных уступок (см. также Леон и Фрай — Leone and Fry, 1999).

Другой волнующий пример этнического сопротивления был выявлен в результате археологического исследования маршрута, по которому двигалась небольшая группа северных шайенов, вырвавшихся 9 января 1879 года из форта Робинсон в штате Небраска. По мере движения вдоль отвесных берегов реки Уайт они сражались с гарнизоном форта, потом они вырвались на открытые пространства, где гарнизону потребовалось 11 дней для того, чтобы захватить индейцев (Макдоналд и другие McDonald and others, 1991). Этот факт несомненен, но споры ведутся вокруг маршрута, по которому индейцы шайены вырвались в долину реки. В соответствии с отчетами военных группа беглецов двигалась по обнаженному горному кряжу к отвесным берегам реки. Такой маршрут по открытой местности был нелогичным, так как в то время светила полная луна. Устная традиция шайенов говорит о другом маршруте — через хорошо защищенные отводные каналы, в которых индейцы могли хорошо укрываться от преследователей. Археологи из Университета Южной Дакоты изучали маршрут беглецов в сотрудничестве с местными индейцами шайенами. Они пользовались методом случайных раскопов и использовали металлоискатели для поиска пуль в трех регионах: в двух отводных каналах и на обнаженном кряже, упоминаемом в воинских отчетах. На кряже пуль не было найдено, зато их обнаружили в отводных каналах, что подтверждает рассказы индейцев. Это исследование может показаться малозначительным для современной истории, но следует помнить, что этот побег стал классической историей американского Запада с точки зрения белых, о ней рассказал в своем фильме «Осень шайенов» Джон Форд. Фильм повествует об этом случае с точки зрения победителей и является нравоучительной историей Старого Запада. Сегодня же устная традиция и археология пошатнули часть этого мифа, рассказав эту же историю с точки зрения коренных американцев. Наука помогла сложить мозаику события недавнего прошлого, указав на историческую правду и опровергнув миф.