Сат-Ок - Тайна старого Сагамора

В один из дней, когда вокруг бесновалась вьюга, шкура, закрывавшая вход в типи Зарембы, откинулась, и появились воины в праздничной одежде, с лицами, так разрисованными ритуальными узорами, что ни одного из вошедших он не мог узнать. Приблизившись, они без единого слова связали его ремнями и отнесли в типи, специально отведенный для обрядовых целей.

Сколько прошло времени с тех пор, как остался он один, трудно сказать. Дни с их мраком и тишиной были похожи на ночи. Отдавшись мыслям, Заремба пробежался по своей прошлой жизни, не желая, чтобы исчезла она, как дым вчерашнего костра, и задумался над планами будущей. Какой она должна стать у него? Скоро наступит время, когда эти простые люди с сердцами, твердыми, как гранит, не потерявшие, несмотря на тяжелую жизнь, отпущенное им природой богатство, назовут его своим сыном и братом.

А что он даст им в ответ? Верность и преданность? Но разве только этого достаточно, чтобы выполнить поставленную перед собой цель: добиться другого к ним отношения со стороны тех, кто считает их ниже себя? И если тогда, когда он был еще среди Длинных Ножей, не знал, как это сделает, то теперь сама жизнь подсказала ему решение:

"Только пройдя через все испытания, выпавшие на долю чироков, я смогу, сам пережив боль их кровоточащих ран, неимоверных страданий, быть уверенным, что рассказанная мной правда будет такой, что дойдет до миллионов сердец мира и они откликнутся на зов справедливости... А пока, думает Заремба, - буду учиться у своих новых друзей их пониманию жизни, их стойкости, умению управлять своими чувствами, мыслями, желаниями..."

И вот оно, первое испытание: после нескольких дней принудительного голода до Зарембы доносится соблазнительный запах жареного мяса. С каждой минутой он становится все настойчивее и желаннее. Прямо перед его лицом кусок сочного, только снятого с вертела бизона. Но взять его он не может, руки его связаны. Стиснув зубы, он терпит, а кусок снова и снова подносится ему, и назойливый запах щекочет в носу, вызывая слезы. Так повторяется на второй и на третий день. Наконец, не выдержав, или, вернее, поняв, как ему поступить, он напрягается и, как стрела из лука, кидается вперед, зубами хватая вертящийся перед ним кусок мяса.

Так было выдержано первое испытание - на голод и ловкость. И снова в типи Зарембы появились те же воины.

- Наш брат должен сам, без чьей-либо помощи, без инструмента, сделать деревянное оружие и принести его в деревню.

Сказав это, воины ушли так же тихо, как и вошли. В этот же день Заремба покинул свое жилище и отправился в лес. Облюбовав молодую сосенку, он с большими усилиями вырвал ее вместе с корнями, скрутил их у самого ствола и отбил их камнем. Тем же камнем, а затем песком отшлифовал сучья и неровности, взвалил свое деревянное оружие на плечо и вернулся в деревню. Работа была одобрена.

Наступала весна. Снабдив Зарембу мешочком с сушеным мясом, его снова отправили в лес, чтобы там, вдали от людей, обрел он своего Нового Духа.

- Наш брат, - сказали ему, - должен пробыть один до тех пор, пока первый снег не покроет землю.

Днями и ночами шел Заремба по местам, где не слышно было человеческого голоса. Тень деревьев охлаждала его тело и скрывала от солнечных лучей, лесной мох служил ему постелью. Несмотря на все еще холодные ночи, одет Заремба был только в легины с набедренной повязкой. Бизонья шкура, наброшенная на его плечи, была и одеждой и покрывалом во время сна.

Удивительное чувство испытывал Заремба, бродя среди нетронутой природы. Он ловил себя на том, что, подсмотрев повадки лесных обитателей птиц и мелких зверюшек, стал и сам повторять то их движения, то голоса. Глаза его научились видеть то, чего никогда не замечали, а уши стали ловить звуки, на которые раньше не обращал никакого внимания. Он научился не только различать птиц по их голосам, но и подражать им. Научился фырчать, как дикобраз, каркать, как ворона, а с совой соревновался в крике. Питался он тем, что собирал в лесу, жажду утолял серебряными водами источников.

Не прошло и половины положенного ему времени, как Заремба сжился с лесом так, словно был неотъемлемой его частью, как деревья, скалы и звери. И случилось то, чего меньше всего ожидал человек: природа сама увидела в нем себя. Пугливые лани без страха приближались к нему, птицы садились на его плечи, продолжая напевать свои бесконечные мелодии.

И тут понял Заремба, что значили слова чироков, когда они обещали ему, что обретет он здесь своего Нового Духа. Ему уже и самому не верилось, что было время, и не так давно, когда он смертельно боялся встречи с лесными обитателями, а сам лес пугал его своей темнотой и гнал его от себя, как врага.

Как-то среди дня, отдыхая на поваленном дереве, увидел Заремба, как из-за кустарника появилась голова бледно-серой пумы. Тихо ворча и всматриваясь в него, она подходила все ближе и ближе. А Заремба, вместо того чтобы приготовиться к схватке, которая могла стоить ему жизни, продолжал спокойно сидеть. Больше того, он даже не испытывал чувства страха. "Неужели я даже научился пренебрегать опасностью?" - подумал он, все больше удивляясь своему состоянию. А зверь, обойдя вокруг него несколько раз, ушел было, а потом снова вернулся, как бы удивляясь не меньше сидящего на бревне, и удалился не атакуя. Ночью Заремба долго слышал его голос и отвечал ему так же протяжно и тоскливо.

И вот наступило время возвращения Зарембы к людям. Когда он сошел в долину, лицо его было так же сурово, как суровы были лица его красных братьев, и шаг стал таким же мягким и крадущимся, какому обучили его обитатели леса. Под ним даже не был слышен хруст первого снега.

Совет Старейшин поместил Зарембу в отдельный типи, где вместе с другими готовящимися встать в ряды воинов он должен был провести дни перед Праздником Весны. Все они были, конечно, освобождены от охоты и других дел по лагерю. Старая женщина, ставшая на это время их опекуншей, готовила им пищу, заботилась о них так же, как если бы они были ее родными сыновьями. Перед ними стояла одна задача - подготовиться к празднику, но не только предугадать себе костюм, но и изготовить его своими собственными руками. Если для других это было делом относительно легким, то для Зарембы, руки которого никогда не были подготовлены к мастерству, оно давалось с большим напряжением.

Зорко следил он, как один из воинов, который должен будет олицетворять ворона, целыми днями, до поздней ночи, нашивал бесчисленное количество перьев на покрывало, в котором должен будет танцевать. Как воин, готовящийся изображать в танце змею, вырезал из дерева невероятно тонкие чешуйки, которые потом, сшитые вместе, находя одна на другую, при малейшем движении производили характерный шелест ползущей змеи.