Аполлон Кузьмин - Древнерусская цивилизация

В 1024 г. наемная варяжская дружина выступала на стороне Ярослава в его битве с Мстиславом под Лиственом. Дружину возглавлял воевода по имени Якун. Об именах ниже будет речь. Пока отметим, что это имя было широко распространено в Новгородской земле. Известно оно и по договору Игоря. Ни к Германии, ни к Скандинавии оно отношения не имеет. Но вполне вероятно, что в дружине были и «волонтеры» из Швеции, с которой породнился Ярослав. Именно в эти годы (около 1027 г.) в дружине варангов в Византии появился первый «норман» – Болли Болессон.

Мстислав поставил против варягов северян, а «русь» – собственную дружину оставил в резерве. Варяги были разбиты. «Видев же Ярослав, яко побежаем есть, побеже с Якуном, князем Варяжьским, и Якун ту отбеже луды златое. Ярослав же приде Новугороду, а Якун иде за море. Мстислав же, о свет заутра, видев лежачие сечены от своих Север, Варягы Ярослвле, и рече: «Кто сему не рад? Се лежить Северин, а се Варяг, а дружина своя цела» [696]. Эта неприличная радость подчеркивает принципиальную разницу между «русью» и заезжими «варягами». «Русь» Мстислава состояла, вероятно, из русов тмутараканских или чернигово-тмутараканских, поскольку из собственно славянских племен в битве были задействованы лишь северяне, входившие в состав Черниговской земли. Но «русью» назывались и поляне, в частности, в тексте 1018 г., где они выступают вместе с «варягами» и «словенами» против Болеслава Польского. Мстислав же шел в 1023 г. на Ярослава «с Козары и Касогы». Касоги – черкесы Северного Кавказа. «Козарами» после разгрома Хазарского каганата Святославом могли называться рассеявшиеся остатки ранее входивших в каганат племен. Не исключено, что среди них были и салтовцы – аланы-русы, названные «козарами», дабы не смешивать их со «своими» тмутараканскими «русами».

Хотя в 1024 г. победивший Мстислав, обосновавшийся в Чернигове, соглашался оставить брату Киев и Правобережье Днепра, Ярослав до кончины Мстислава в 1036 г. в Киев не возвращался, оставаясь в Новгороде. В 1036 г. Ярослав вместе с варягами и словенами пришел в Киев для отражения нападения печенегов. Варяги были поставлены «по среде, а на правой стороне Кыяне, а на левемь крыле Новгородци» [697]. «Кыяне» здесь заменяют обычную «русь». Несколько лет спустя, в 1043 г., состоялся последний большой поход руси на греков во главе с Владимиром Ярославичем. (Ярослав, опиравшийся в борьбе за Киев на поддержку Константинополя и согласившийся принять оттуда митрополита, видимо, был раздражен заметной активностью посланца Империи Феогноста.) В рассказе об этом событии, помещенном в новгородских летописях, неудача объясняется неразумностью и неустойчивостью варягов. Войско прошло пороги и приблизилось к Дунаю. «Рекоша Русь Владимеру: «Станем зде на поле»; а Варязи ркоша: «Пойдем под город». И послуша Владимир Варяг». Христианские святые помогали грекам, возможно, потому, что варяги были язычниками. Буря разбила корабли «и побегоша Варязи вспять» [698]. По сообщению византийского автора Михаила Атталиота, в числе нападавших на греков был отряд с северных островов океана, в числе которых числилась и Скандинавия [699].

После 1043 г. этноним «варяги» надолго исчезает со страниц летописей. Со смертью Ярослава, многим обязанного варягам, кончились и выплаты-откупы в пользу каких-то варягов со стороны Новгорода. Где жили те варяги, которым уплачивалась дань «мира деля»? Очевидно, за пределами уже существовавших государственных образований, с которыми Ярослав и его преемники поддерживали регулярные отношения. Таковыми к середине XI в. оставались острова, Западное Поморье, восточное побережье Балтики. Эти области оставались языческими, что само по себе усиливало их отчуждение от Руси.

Антиваряжские настроения, усилившиеся во второй половине XI в., способствовали тому, что задним числом переосмысливалась и прошлая роль варягов на Руси. В Киево-Печерском патерике сохранились сведения об участии варягов в основании Печерского монастыря. ПВЛ же в этой связи им места не оставляет. Согласно Патерику, «бысть в земли Варяжской князь Африкан, брат Якуна слепаго, иже отбеже от златы луды, биася плъком по Ярославле с Лютымь Мстиславомь. И сему Африкану бяху два сына: Фриад и Шимон. По смерти же отцю ею изъгна Якун обою брату от области ею. Приде же Шимон к благоверному князю нашему Ярославу».

Патерик в данном случае опирался, видимо, как и во многих других случаях, на «Летописец старый Ростовский», составленный, по всей вероятности, пострижеником Печерского монастыря епископом ростовским Нестором в середине XII в. Как было записано в летописи – судить трудно, но «ослеп» Якун явно из-за ошибочного прочтения сочетания «сь леп», то есть «красив». (Слепому трудно руководить рукопашным боем.)

Об именах опять-таки речь пойдет ниже. Здесь отметим, что племянникам Якуна ничего не оставалось, как бежать из пределов земли, где княжил их дядя. Очевидно, имеется в виду какая-то небольшая, но независимая ни от кого область.

Шимон, по-видимому, был уже у себя на родине христианином. По преданию, он захватил с собой «золотой пояс» с изображением Христа, а «голос с неба» побуждал его доставить пояс на то место, где со временем будет заложена монастырская церковь Богородицы. После смерти Ярослава Шимон остался воеводой при Всеволоде, участвовал в битве с половцами при Альте в 1068 г., где он был изранен и спасся опять-таки с помощью провидения, отводившего ему важную роль в создании Печерской церкви. Основатель монастыря Антоний переименовал Шимона в Симона, видимо, как и его преемники, не понимая, что это лишь разные произнесения одного и того же имени. (Замена «с» на «ш» характерна для какой-то ветви балтийских славян.) Шимон делал богатые вклады монастырю и первым был похоронен в построенном с его помощью храме. Сын Шимона – Георгий Шимонович (известный и летописям) был отправлен Владимиром Мономахом в Ростовскую землю вместе с малолетним Юрием. Здесь Георгий оставался тысяцким и после того, как Юрий Долгорукий перешел в 1155 г. на княжение в Киев [700].

В XII в. север и юг страны все более обособляются друг от друга. С «варягами» теперь практически связаны только северо-западные города. В 1148 г. киевский князь Изяслав Мстиславич, прибыв в Смоленск к брату Ростиславу, привез ему дары «от Рускыи земле и от всех цесарьских земль», а Ростислав одаривал брата тем, «что от верьхних земль и от Варяг» [701]. «Варяги» здесь уже не этническое, а неопределенное географическое понятие. По мере того, как в Прибалтике утверждается христианство по латинскому обряду, «варяжская вера» становится синонимом католичества.

Однако в землях, поддерживавших постоянные отношения с Прибалтикой, и позднее сохранялось определенное представление о варягах как конкретном этносе, отличном от других народов региона. Любопытны глухие известия о варягах в относительно поздних текстах Новгородской 1 летописи. В 1188 г., по летописи, «рубоша новгородьце Варязи на Гътех, Немьце в Хоружьку и в Новотържьце; а на весну не пустиша из Новагорода своих ни одного мужа за море, ни съла въдаше Варягом, нъ пустиша я без мира за море». И затем: «А на осень придоша Варязи горою на мир, и даша им мир на всей воли своей» [702].