Лидия Грот - Прерванная история русов. Соединяем разделенные эпохи

Солярные культы у народов Сибири и Севера рассматриваются как автохтонные для этих народов – первых насельников своих областей. Соответственно, по этой схеме древнерусские солярные традиции не рассматриваются как автохтонные в Восточной Европе. Поэтому родственные черты в древнерусских и сибирских или северных солярных (даже шире – космологических) традициях, давно обратившие на себя внимание учёных, объясняются либо как отголоски «общей для всех народов стадии мезолитическо-неолитического охотничьего и оленеводческого быта», либо как влияние финно-угорского субстрата на представления русского населения, если речь идёт о севере Восточной Европы.

Стадиальный подход к общечеловеческой архаике, безусловно, оправдан, но с его помощью, на мой взгляд, не удаётся исчерпывающе объяснить как всё многообразие архаичных представлений, сохранившихся в древнерусской традиции и традициях народов Севера и Сибири, так и ряд схожих черт, например, в северорусском язычестве и космогонии северных и сибирских народов. Не помогают здесь и отсылки к финно-угорскому субстрату, поскольку привлекаемый к сопоставлению этнографический материал встречается в русских областях далеко за пределами его ареала. Кроме того, как хронологически, так и просто с точки зрения здравого смысла эта версия не работает, ибо русское население на севере Восточной Европы связывается с расселением носителей восточнославянской семьи языков, а они достигли восточноевропейского Северо-Запада примерно во второй половине I тысячелетия. Освоение же ими Севера происходило и того позднее. Первые русские переселенцы в рамках именно этой волны миграций (т. е. в рамках миграций носителей восточнославянской семьи языков), предположительно из района Ладоги, могли появиться на берегах Белого моря в IX в., но более интенсивное переселение на Север из ладожско-новгородско-псковской, владимирско-ростовско-суздальской и московской областей происходило в течение XII–XVI вв. Таким образом, все древнерусские солярные культы пытались уместить именно в первое тысячелетие после Р.Х., а их история на протяжении трех тысяч лет до н. э. пропадала.

Но, исследуя древнерусское религиозно-мифологическое наследие, я поняла, что у него более древние корни. За неимением разработанной терминологии я стала потерянный трёхтысячелетний период древнерусской истории называть дославянским (т. е. до расселения носителей восточнославянских языков в Восточной Европе), но индоевропейским периодом, связывая его с частью индоевропейского субстрата Восточной Европы. В последние годы я эту терминологию уточнила. А сейчас ещё получила поддержку со стороны исследований в рамках ДНК-генеалогии, которые стали долгожданным ресурсом для историков, поскольку предоставляют возможность сверять результаты исторических исследований с данными, полученными в этой новой области наук.

На реке Тобол. Фото С.М. Прокудина-Горского, 1914 г. Саамская семья. Фото начала XX в.

Поэтому сейчас я могу вместо слов индоевропейский субстрат использовать термин древние русы и говорить о древнерусском периоде нашей истории как о периоде с III тысячелетия до н. э. до расселения носителей славянской семьи языков, т. е. до VI–VII вв. н. э. Соответственно, следующий за древнерусским период можно назвать славяно-русским, вкладывая в понятие славяне тот смысл, который я обозначила в начале статье, от появления самоназвания «славяне».

Саамская семья. Фото начала XX в.

Поскольку древние русы (в моем понимании), или носители индоевропейского субстрата, как я определяла их раньше, следы которых прослеживаются на всём восточноевропейском пространстве в древности, исчезли из науки, то вместе с ними исчезла и возможность выявить тот древний культурно-генетический пласт, который запечатлелся как в древнерусской космогонии, так и в космогонии народов Сибири и Севера. А в нем содержится один из ключей к пониманию природы схожести части русских, саамских, сибирских солярных мифов. Данная схожесть привела меня некоторое время назад к мысли о том, что предки русских и предки части нынешних народов Сибири и Севера имели в древности периоды, когда они были связаны в рамках единых сакральных общностей. Выявление и изучение этого пласта поможет нам понять и генезис российской полиэтничности, т. е. основы российской общности, которая связывала людей воедино на наших гигантских пространствах в течение длительнейшего времени. Ведь речь идёт о тысячелетиях! Политонимы могли меняться, но люди-то на наших евразийских просторах всегда держались как общность: вместе занимались хозяйством, торговали, роднились через браки, обменивались идеями и пр.

Реконструируя историю древних русов на всем восточноевропейском пространстве, т. е. от самых северных пределов, необходимо сказать и о самом слове «север», особенно с учетом литературного бума вокруг имени так называемой «Гиперборейской Руси». Это название уже давно не сходит со страниц сочинений самого широкого круга современных авторов.

Определение руси как народа гиперборейского известно из произведений византийских авторов. Так, Д.И. Иловайский, например, напоминал о том, что у византийцев было понятие «о Руси как о народе северном и даже надсеверном или “гиперборейском”. Например, Никита Хониат выражается о руси так: “которых называют и скифами гиперборейскими”».

Историк Дмитрий Иванович Иловайский (1832–1920)

Но почему-то никому не приходило в голову обратить внимание на то, что слово-то, вернее, имя гипербореев – древнегреческое, а древнегреческий язык не был языком населения Восточной Европы, т. е. те, кого сейчас пытаются наречь гипербореями, сами себя по-древнегречески явно не называли. Далее следует вспомнить, что у греков была традиция давать свои греческие имена другим народам и их божествам или названиям местностей в других странах, причём эти греческие имена приводились в соответствие с исконными именами. Например, при отождествлении греческих богов с богами Египта, Персии или Скифии старались соблюсти соответствие хотя бы их основных функций. Следовательно, и имя Борей, а также образованное от него имя гиперборейцев должны были иметь местные аналоги в Восточной Европе в древности, родственные образу Борея. Имя нордманнов здесь не подходит, поскольку прекрасно известно, что оно – произведение «варварского» тевтонского языка, т. е. не исконно восточноевропейское, а пришлое из Западной Европы.