Роман Гуль - Красные маршалы. Буденный

Член Реввоенсовета армии Клим Ворошилов быстро всех к рукам прибрал. Под стать Буденному низкорослый, плотный, крепкий, по характеру волевой, взрывной. Среди большевистской верхушки свой из своих, в партии с 1903 года, за границей на съездах бывал. Пролетарий. Хоть на выставку его!

Была в Красной армии борьба за власть, была борьба честолюбий. Унтера-сверхсрочники, выскочившие на грязи в князи, прихватили с собой на прошлой жизни опыт подсидок, подставок, грызни, интриг. Оберегая свалившуюся на них власть, высокий пост, готовы были на многое. Буденный, Думенко, Жлоба, Миронов и другие славные красные конники, мягко говоря, недолюбливали друг друга. Но одни, «возомнившие о себе», ограничивались презрением к более мелкой, как они считали, братии. Другие были поактивнее…

С приходом Ворошилова в армию Буденный с ним бороться за власть не стал. Упаси бог? Это Думенко, считавший себя незаменимым, Троцкого в глаза «дураком» называл. Чем-то Думенко кончит… И Миронов, уверовавший в «свободу слова», письмами и телеграммами большевистских вождей забрасывал, советы давал, как дальше жить. Самому-то сколько осталось?.. Нет, Буденный видел, кто в стране хозяин. И кадровую политику давно понял. Комиссаром может быть любой, лишь бы преданность партии имел, а на командные посты с недавнего времени ставили лишь имевших военное образование. Откуда оно у Буденного? Только практика, набитая на уничтожении себе подобных рука, да незаконченная школа наездников. Понимал Буденный, что поставили его командовать такой громадиной, как Конная армия, только за преданность его, за беззаветную службу новой власти. А с Ворошиловым надо дружить. Иначе…

Белые к зиме 1919-го года уже надорвались. Казачьи корпуса вдали от родных куреней дрались вяло. Кубанцы, повздоривши с Деникиным, и вовсе фронт стали бросать.

Взявший в свои руки командование Добровольческой армией Врангель тасовал командный состав. Шкуро меняя на Мамонтова, Мамонтова — на Улатая. Ничего не помогало. Белые казаки своих начальников оценивали по-своему: «Шкуро — хороший человек. Сам пьет и другим щедро наливает. Мамонтов тоже ничего.

Сам не пьет, но другим не мешает. Улагай — редкая зараза. Сам не пьет и другим не дает…»

Буденновского натиска казачьи корпуса не выдерживали. Уходили, не принимая боя. А вот левее, по территории Донской области, красные шли с боями. Выздоровевший Думенко собрал новый корпус — Конносводный — из трех бригад и с ним рвался впереди 9-й армии на донскую столицу Новочеркасск. Под Рождество оказались думенковцы у стен стольного града. Буденный к тому времени вылетел с украинской территории прямо на Ростов.

Опомнились донцы, обернулись и стали грудью. В районе Генеральского Моста вернувшийся на фронт Мамонтов встретил Конную армию по-настоящему. 7-го и 8-го января в пургу, в метель, дрались лоб в лоб ожесточенно. Одновременно Думенко атаковал белых под Новочеркасском. И там сцепились яростно.

Мамонтов, разметав приданную Конной армии пехоту, бросился на выручку Новочеркасска, но опоздал. Оттепель, лед на Дону тонок. И не желая рисковать, быть отрезанными непредвиденным ледоходом, отскочили казаки за Дон, Новочеркасск и Ростов оставили.

Вечером 8-го января вошла Конная армия в Ростов…

Попав в богатый торговый город после тяжелого зимнего похода по голодному Донбассу, бойцы, естественно, «расслабились». Надолго запомнил Ростов-на-Дону занятие свое славными буденновцами!..

Отойдя за Дон, казахи сплотились, дальше отступать им было некуда. Дезертиры вернулись в части. Деникин переформировал свои войска. Понесших на Украине огромные потери «добровольцев» свел в один корпус, подчинил командарму Донской Сидорину. На Кубани формировались и уже выдвигались к донской границе новые кубанские корпуса, готовились защищать родную землю от подступавших со стороны Царицына большевиков.

Высшее командование понукало Конную армию на плечах бегущего противника перескочить Дон и, не давая белым опомниться, гнать их дальше, на Кубань, Но время было упущено. Только через неделю после занятия Ростова пошла Конная армия через Дон на Батайск по низине, по топи, по сплошному месиву грязи, льда и воды. Пять дней дрались, неся потери. 23 января направили Ворошилов и Буденный вверх телеграмму, что «Конармии приходится барахтаться в невылазных болотах, имея в тылу единственную довольно плохую переправу через Дон», и предупредили — «мы уничтожаем окончательно лучшую конницу республики и рискуем очень многим».

Конную армию перекинули восточнее, приказав форсировать Маныч у станицы Багаевской и ударить белым во фланг. Еще восточнее Маныч должен был форсировать корпус Думенко, Ворошилов и Буденный стали просить командование фронтом, чтобы Думенко был подчинен им в оперативном отношении. Очень хотелось Семену Михайловичу покомандовать своим бывшим начальником. Пока шли переговоры по телеграфу, Думенко, не желая попасть в подчинение «Сёмке», форсировал Маныч и ввязался в бои.

Белые имели за линией фронта подвижный резерв — 4-й Донской корпус Мамонтова и конницу 2-го Донского корпуса. Этим конным кулаком они били на выбор в любом направлении, где противник пытался переправиться. Думенковскую конницу опрокинули и выбросили за Маныч. После Думенко стал переправляться «в гости к белым» Буденный. Вся белая конница встретила его, как и подобает встречать достойного противника. Бой шел на равных. Ни пехоту, ни тем более бронепоезда с собой за Маныч не потащишь. Сошлись в конном бою, закружился хоровод коней, засверкали шашки. Сбили Конную армию и отбросили на исходные позиции. Народу погибло — море.

В станице Багаевской сел Буденный лично Ленину писать, жаловаться:

«Я должен сообщить Вам, тов. Ленин, что Конная армия переживает тяжелое время. Еще никогда так мою конницу не били, как побили теперь белые. А побили ее потому, что Командующий фронтом поставил Конную армию в такие условия, что она может погибнуть совсем…»

Повторная попытка форсировать Маныч закончилась так же. Конная армия Буденного и Конно-сводный корпус Думенко действовали вразнобой, а белые их поочередно били.

Все это время Ворошилов через своего друга Сталина добивался смещения командующего фронтом Шорина, который, как казалось Ворошилову и Буденному, невзлюбил Конную армию, обвинял ее в пьянстве и мародерстве.

Сталин добился смены фронтового командования. На Кавказский фронт послали Тухачевского, и тот, сразу поняв все сильные и слабые стороны буденновской конницы, перебросил ее вверх по Манычу к железной дороге. Там наступали красные войска из Царицына, и Буденный, поддержанный ими, должен был прорваться в тыл к белым на стыке донских и кубанских войск.