Владимир Егоров - У истоков Руси: меж варягом и греком

Сразу бросается в глаза полное совпадение двух пар соотнесенных пунктов обеих трасс: <���Днепр – Днепр> и <���Рим – Рим>. Три пары пунктов не совпадают прямо, но их эквивалентность не требует комментария: <���Греки – Корсунь>, <���Волхов – Новгород>, <���Балтийское море – Страна варягов>. Узнав, что такое Синоп, сюда же мы можем отнести и четвертую пару, последнюю в таблице: <���Черное море – Синоп>. Теперь шесть из семи (!) пунктов обеих трасс находят себе точные парные соответствия. Совпадение столь разительно, что трудно не предположить: на самом деле мы имеем не две, а фактически одну и ту же трассу. То есть, ап. Андрей шел по пути, который мы зовем путем «из варяг в греки». Поскольку такого пути, как мы с тобой, мой географически подкованный читатель, теперь твердо знаем, ни в «Повести», ни в природе не было, путь этот правильнее было бы называть его именем, то есть «путем Андрея Первозванного».

Однако вернемся к таблице сопоставления пунктов двух трасс. Там у нас осталась еще одна пара, самая первая в таблице: <���Варяги – Синоп>. О, эта пара стоит многого! «Повесть» упорно водит нас кругами вокруг одной и той же загадки черноморских варягов. Но само сочетание слов «черноморские варяги» звучит настолько дико, что говорить о них язык поворачивается только в «Измышлениях».

«И были три брата: один по имени Кий, другой – Щек и третий – Хорив, а сестра их – Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по имени его Хоривицей. И построили город в честь старшего своего брата, и назвали его Киев… Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком… Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а этот Кий княжил в роде своем, и когда ходил он к царю, то, говорят, что великих почестей удостоился от царя, к которому он приходил… Кий же, вернувшись в свой город Киев, тут и умер; и братья его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь тут же скончались».

Хорошо знакомая тебе со школьной скамьи, мой читатель-отличник, легенда об основании Киева. Похоже, легендой она была уже во времена написания «Повести». Как иначе объяснить, что автору, в силу обязанности обосновывавшему права Киева быть «матерью городам русским», а киевских князей – великими князьями, приходится отстаивать княжеский сан Кия в полемике с неизвестными нам оппонентами-скептиками, считавшими Кия перевозчиком? Нелегкое дело – наводить тень на плетень. В нем автор следует надежному правилу: если уж врать, то по-большому. Поэтому привлекаемый безымянный свидетель – не меньше чем царь, то есть византийский император. А что? В «Повести» все киевские князья и княгиня ходили на греков с мечом или к грекам с челобитьем, и все удостаивались от их царей «великих почестей». Так что большая ложь, с одной стороны, прикрывает бедность фантазии автора, а с другой стороны, выглядит вполне правдоподобно.

Конечно, поскольку весь эпизод вымышлен, автор не называет имени царя. Это естественно. Противоестественно другое. Именно на отсутствии в тексте императорского имени академик Б. Рыбаков путем сложных выкладок точно высчитывает, что Кий правил в VI веке. Сами по себе построения весьма любопытны, жаль только, что построены на песке. Правда, я подозреваю, что помимо песка основанием для математических выкладок академика послужил фундамент небольшой крепости, раскопанной археологами на Старокиевской горе и существовавшей как раз в VI—VIII веках. Хотя Б. Рыбаков – академик отнюдь не физмат наук, в своих арифметических расчетах с «подгонкой под ответ» он вполне справился. А потом археологи под давлением академического авторитета назвали эту раскопанную крепость «городом Кия». Теперь историки ссылаются на «город Кия», а археологи – на «князя Кия». Круг замкнулся.

Небольшая крепость в центре современного Киева действительно существовала пару веков, но вряд ли можно назвать ее городом, и тем более нет никаких оснований утверждать, что в этой крепости жил и кем-то правил какой-то Кий. Поэтому предлагаю, мой вольнодумный читатель, считать общепринятое название «города Кия» условным. А что до самого Кия с его братьями… В связи с ними полезно вспомнить еще четыре троицы братьев:

а ) западнославянское предание о Чехе, Ляхе и Русе;

б ) армянскую «Историю Тарона»;

в ) древнегерманский эпос о гибели Германариха;

г ) легенду самой «Повести» о призвании варягов. Западнославянским преданием о братьях Чехе, Ляхе и Русе нам еще доведется заняться вплотную. Здесь же оно интересно лишь как один из сюжетов о тройке братьев-основателей и яркий пример патронимии [12]. Немудрящая народная хитрость придумала трех братьев и тем самым очень просто объяснила задним числом, почему чехи, поляки (ляхи) и русские зовутся так, а не иначе. Примеры патронимов нам еще встретятся далее.

В контексте рассматриваемой цитаты «Повести» для нас интереснее «История Тарона», записанная армянским историком Зенобом Глаком не позже VIII века. В ней три брата – Куар, Мелтей и Хореван – основывают три города, а через некоторое время строят еще один город на горе Кер-кей, где был простор для охоты при обилии трав и деревьев. Стоит обратить внимание, что город Хореван находится в некой стране Палуни и что персидский историк рубежа IX—X веков ибн Русте также знает город (или область) Хореван как место, где русы размещали пленных славян.

Б. Рыбаков считал, что Глак каким-то образом заимствовал сюжет у днепровских славян, где, по его мнению, находится страна Палуни, то есть земля полян. При этом его не смущало то, что в армянской легенде города двух братьев и общий город-столица к земле Полуни отношения не имеют. К тому же хоть сколько-нибудь достоверной версии заимствования сюжета академик так и не предложил. Как представляется мне, плагиат в противоположном направлении вероятен ничуть не меньше, даже больше, учитывая и времена написания «История Тарона» и «Повести», и имена действующих лиц, которые вряд ли кто решится назвать славянскими. Но поскольку даже Рыбаков не смог придумать приемлемую версию прямых контактов Киевской Руси и древней Армении, скорее всего первоисточник этой легенды и не славянский, и не армянский. Те и другие заимствовали сюжет из некоего общего источника, на роль которого могли бы претендовать, например, хазары или аланы.

Интересно сравнить две версии легенды. «Старшую» пару братьев составляют Куар и Кий. Если учесть, что в арабской литературе Киев зовется Куябом, Куявой и т. п., некая схожесть имен имеется. Во второй паре Мелтей – Щек имена различны, зато Щек действительно «тезка» одной из киевских гор – Щековицы. Имена третьей пары братьев Хореван – Хорив наиболее похожи, зато в Киеве вопреки утверждению «Повести» нет и, похоже, никогда не было горы Хоривицы. Но гора Хорив есть… в Ветхом Завете. Опять знакомое: в огороде бузина, а в Киеве… Хорив! Или: с миру по нитке – нищему рубаха. И тогда невольно начинаешь терзаться вопросом: а можно ли считать братьев Кия, Щека и Хорива более историчными, чем, например, Сима, Хама и Иафета?