Игорь Зимин - Зимний дворец. Люди и стены. История императорской резиденции. 1762-1917

Отбирать «подлинную» мебель у камердинера не стали, а попросили заказать подобную по имеющимся образцам, т. е., говоря современным языком, «новодел». Этот документ любопытен уже тем, что в нем приведен весь перечень мебели, стоявшей в комнатах Николая I на первом этаже Зимнего дворца. Часть этих предметов мы можем подробно рассмотреть на акварели К.А. Ухтомского.

Восковая персона Петра I

Список внушителен, поэтому упомянем только некоторые из предметов, перечисленных в списке: «турецкий диван красного дерева со спинкой, с столбами и двумя подушками, набитыми волосом и стальными пружинами, обтянутый синим репсом» за 135 руб.; дорогое зеркало с рамой за 395 руб.; «кресло Вольтер с механикой, набитое волосом и стальными пружинами, обтянутое синим репсом» за 75 руб.; четыре стула с бронзовыми позолоченными ручками за 72 руб.; письменный стол с зеленым сукном и двумя ящиками за 35 руб. Поскольку пол в комнатах был покрыт синим ковром (на акварели – зеленый), то заказали и его. В комнатах имелись и два обязательных «плювательника». Весь комплект мебели с коврами обошелся в 2377 руб. 54 коп. [147]

В дворцовых кладовых предметы интерьера жилых царских комнат находились на режиме особого хранения. В издаваемых описях «предметам, имеющим преимущественно художественное значение», эти вещи шли отдельным разделом. Например, в Зимнем дворце хранились следующие вещи из «верхнего» кабинета Николая I:

1. Пресс-папье, отлитое в бронзе, изображающее одного из великих князей (это великий князь Константин Николаевич. – И. З.) в матросской одежде. Справа на камне гравированная надпись: «Лепила гр. Екатерина Кушелева в 1852 год». Отливал Шопен.

2. Колокольчик бронзовый, отлитый по уменьшенной модели колокола Ивана Великого.

3. Часы столовые бронзовые, золоченые, в виде часовни, на двух колонках: верх прорезной, оканчивается короной. Английской работы начала XIX в. Вышина 4 вершка, ширина 2,5 вершка [148].

Летом 1855 г. Александр II принял решение о допуске публики в комнаты, в которых «скончался Блаженныя памяти Император Николай Павлович». Министр Императорского двора князь П.М. Волконский сообщил об этом обер-гофмаршалу Шувалову 29 мая 1855 г.: «По всеподданнейшему докладу моему о том, что многие лица желают видеть комнату <���…>. Государь Император высочайше дозволяет впуск в оную, но не иначе, как по особым билетам, которые изготовить наподобие билетов для входа в Зимний Дворец, и выдавать их Придворной конторе, отпустив часть их в распоряжение камер-фурьера Малышева, в заведовании которого состоит означенная комната» [149].

Еще раз отметим, что вещи, ранее принадлежавшие членам императорской фамилии, никогда не выбрасывались. Их хранили и утилизировали только по высочайшему повелению. Как правило, дворцовые кладовки чистились в начале нового царствования. Именно тогда составлялись огромные описи старых вещей, и по «судьбе» каждой из этих вещей требовалось конкретное высочайшее решение.

Например, в 1855 г. решалась судьба детской мебели младших братьев и сестер Александра II. Так, в опись включили «кровать складную деревянную, стол и кресло» великой княгини Марии Александровны, младшей сестры царя. В описи упоминается детская мебель великих княгинь Ольги Николаевны (кровать красного дерева с решетками) и Александры Николаевны, великих князей Константина Николаевича (в том числе «кресло судновое, обитое алым сафьяном»), Николая Николаевича (два «кресла маленьких, обитых алым сафьяном») [150].

Что любопытно, уже взрослые, женатые и замужние великие князья и княгини почти всю свою детскую мебель забирали в свои дворцы. Так, великая княгиня Мария Николаевна увезла в свой Мариинский дворец все, имевшееся в описи. Так же поступила и Ольга Николаевна, увезя в Вюртемберг свою детскую «кровать складную деревянную», т. е. по сути дела раскладушку. В воспитательных целях на таких кроватях спали царские дочери все свои детские годы.

Кровать, на которой скончался Николай I и детали интерьера его Нижнего кабинета

После смерти в мае 1880 г. императрицы Марии Александровны в ее кабинете хранилась железная кровать, на которой она скончалась. Также сохранялась кровать в кабинете Александра II, на ней он умер 1 марта 1881 г. после террористического акта на Екатерининском канале. Сегодня слабым отсветом этой традиционной дворцовой мемориальности является бюст императора, установленный в его бывшем кабинете над тем местом, где когда-то находилась его кровать.

Мемориальность присутствовала в стенах Зимнего дворца и в виде довольно странных и громоздких для дворцовых залов подарков. Например, в Малой Фельдмаршальской зале хранилась пушка – подарок императора Вильгельма I Александру II.

Поскольку с 1881 г. императорская семья в Зимнем дворце не жила, то с 1884 г. с разрешения министра Императорского двора И.И. Воронцова-Дашкова и обер-гофмаршала высочайшего двора Е. Нарышкина к осмотру личных покоев покойных императора Александра II и императрицы Марии Александровны начали допускать иностранных и отечественных «туристов» (в официальных документах упоминается именно этот термин. – И. З.). Как это ни удивительно, но уже тогда среди просителей было очень много приезжих из Англии и США [151]. В экскурсиях по дворцу их в обязательном порядке сопровождали сотрудники дворцовой охраны.

Со временем сложилась практика, когда мемориальные половины, наряду с парадными залами Зимнего дворца и залами Императорского Эрмитажа, посещали учащиеся привилегированных учебных заведений. Особенно широкое распространение это получило накануне 300-летия Дома Романовых [152]. Посещали Зимний дворец высокие гости, приезжавшие в Петербург. Так, в 1891 г. офицеры французской эскадры, прибывшей в Кронштадт, не только осмотрели здание, но и отобедали в Зимнем дворце [153].

Несмотря на то что с декабря 1895 г. Николай II вернул Зимнему дворцу статус главной жилой императорской резиденции, это не прервало поток экскурсантов. После переезда семьи императора в Александровский дворец поток туристов только увеличился. Например, в 1910 г. лейб-акушер Д.О. Отт, безусловно пользуясь своими связями, сумел организовать для делегатов проводимого им Международного конгресса акушеров и гинекологов осмотр Зимнего дворца, сопровождавшийся «дворцовым завтраком». С 1908 г. профессиональным фотографам позволили фотографировать залы Зимнего дворца [154].

Как это ни странно, мемориальность личных комнат царской семьи в разных ее поколениях сохранялась вплоть до конца 1920-х гг. Это в немалой степени поразило «профессионального монархиста», видного деятеля дореволюционной Государственной Думы и идеолога Белого движения В.В. Шульгина. В 1926 г. во время нелегального пребывания в Ленинграде он посетил Музей революции (1920–1941 гг.) – так тогда называлась та часть Зимнего дворца, где находились бывшие личные покои царствовавшей фамилии. Уплатив за билет 30 копеек, Шульгин оказался в комнатах, куда до 1917 г. даже он не имел доступа. Больше всего впечатлила Шульгина сохранность «исторических комнат». Он писал: «Здесь сохранились перья и ручки, которыми писал Николай II, это бювар Александры Федоровны, это коллекция пасхальных яиц, которые она получала в подарок».