Иван Беловолов - Истра 1941

Как правило, эвакуировать раненых с передовой до полковых медпунктов приходилось на повозках, а из полков, если позволяло состояние дорог, они вывозились на машинах медсанбата. Все повозки и машины для перевозки раненых мы оборудовали каркасами, которые обивали фанерой или обтягивали плащ-палатками, брезентом или каким-либо другим подручным материалом, чтобы укрыть как-то раненых от дождя и ветра, снега и мороза. Широко использовали мы химические грелки, меховые одеяла, но того и другого у нас, к сожалению, было мало.

Однажды на ткацкой фабрике в Дедовске мы обнаружили несколько тюков серой ваты. Это была ценная находка. Тут же под руководством начальника медснабжения М.Д. Мелитицкого женщины медсанбата организовали пошив стеганых одеял. Пошли в ход старые плащ-палатки, марля. Неказистых с виду одеял мы изготовили столько, что их хватило на все этапы эвакуации (батальонные, полковые) и для медсанбата. Закутанным в ватные одеяла раненым холод во время перевозки был не страшен.

В дни напряженных боев работать в медсанбате приходилось, как на конвейере, — непрерывно.

Первые дни, не имея опыта должной организации своей деятельности, хирурги, операционные и перевязочные сестры по суткам не отходили от операционных столов, работали до полного изнеможения, до обмороков от усталости. Они считали, что оставлять без оперативной хирургической помощи людей, нуждающихся в этом, им не позволяет медицинский долг.

Обстоятельства заставили нас перестроить работу медсанбата, организовав ее побригадно. Одна хирургическая бригада работала, другая отдыхала, с тем чтобы потом снова долгие часы днем и ночью вести упорную борьбу за жизнь раненых защитников столицы.

Посменно была организована работа и во всех других функциональных отделениях медсанбата. Приемно-сортировочный пункт не прекращал своей деятельности ни на час.

В перевязочной перевязки делались одновременно на двух, а временами на трех, а то и четырех перевязочных столах. Неусыпно трудились врачи и сестры в госпитальном отделении, где выхаживались тяжелейшие раненые после хирургических операций, в шоковой и газовой палатах, куда помещались раненые с самыми тяжелыми осложнениями.

Почти круглые сутки эвакуировались транспортабельные раненые в госпитали, ведь переполнить медсанбат это значило не только затормозить, но и парализовать обработку всех поступающих новых раненых.

Надо отметить, что огромную помощь нам оказали москвичи. Больницы столицы превратились в госпитали и принимали раненых со всех участков боевых действий беспрепятственно…

Особенно памятным для нас остался день отхода дивизии из района Истры. Медсанбат был развернут и работал с полной нагрузкой в небольшом доме отдыха в лесу. К вечеру части дивизии отошли, поступил приказ о срочной передислокации медсанбата. В этот момент здесь находилось 300 раненых.

Уходить надо было немедленно, но штатный транспорт медсанбата был рассчитан только на перевозку имущества и личного состава. Вывезти раненых своим транспортом было не под силу. А появления противника можно было ожидать с минуты на минуту. К тому же прошел слух о якобы замеченных кем-то неподалеку немецких автоматчиках. Связь со штабом дивизии прервалась. Грозила паника.

Оказавшись в это время в медсанбате, я принял командование на себя. Во-первых, я приказал легкораненым и персоналу занять круговую оборону. К счастью, винтовок и даже автоматов было предостаточно, так как раненые, как правило, прибывали со своим оружием.

Во- вторых, я приказал спешно грузить на все имеющиеся в наличии автомашины максимальное количество раненых, отправил с первой машиной нарочного военфельдшера Круглова, которому велел ехать на предельной скорости и, сдав раненых, мчаться в эвакоуправление, где, передав мою записку, лично доложить обстановку и без транспорта для вывоза раненых не возвращаться.

Машины ушли. Незаметно наступил вечер. Проверил круговую оборону. Работники медсанбата спешно готовили к погрузке раненых, собирали имущество. Человек десять с оружием вышли на близлежащие дороги, чтобы останавливать проходящие машины и заворачивать их под погрузку раненых. Несколько машин удалось перехватить. Мы загрузили их ранеными и отправили по назначению.

Наступили тревожные часы ожидания. Опасная ситуация могла наступить в любое мгновение. Машин все не было. Однако хирургическая операционная бригада продолжала работать, оказывая нуждающимся неотложную помощь.

Время тянулось медленно. Чувство беспокойства не покидало нас. Мы знали, что впереди наших частей уже нет. Если немцы пойдут в наступление, что даст организованная нами оборона? Возможно, гитлеровцы обойдут нас, и тогда мы вместе с ранеными окажемся в расположении врага. А что останется от нас, если враг откроет по нашему расположению артиллерийский огонь?

Был уже поздний вечер. Небо на горизонте озарялось пламенем близких пожаров. Где-то неподалеку шла стрельба. Мы понимали, что теперь все решал транспорт. Наконец — о радость! — вернулись автомашины медсанбата, а вскоре появился и наш нарочный с несколькими машинами из эвакоприемника. Круглов сообщил, что через полтора-два часа к нам подошлют еще несколько автомашин. Мы стали спешно грузить и тут же отправлять наших раненых, а так как было уже за полночь, несколько успокоились, зная, что немцы будут отдыхать до утра и мы за это время справимся со своей задачей.

Через некоторое время к нам в самом деле прибыла большая партия транспортных машин — московских городских автобусов, приспособленных для перевозки раненых. До рассвета мы отправили всех раненых и после этого, погрузив на машины все свое имущество, уехали сами.

Сидя в машине рядом с водителем, я в мыслях возвращался к событиям прошедшей ночи. Мне казалось, что все те из нас, кто понимал серьезность положения, не только вздохнули сейчас с огромным облегчением, но, так же как и я, запомнят эту ночь не только как одну из самых трудных, опасных, но и счастливейших в жизни: ведь спасены все наши раненые, живы, здоровы и мы сами. Особенно остро мы чувствовали ответственность за наших героев солдат и офицеров, попавших к нам в совершенно беспомощном состоянии, людей, которые могли надеяться только на нас и ни на кого больше. И мы их надежд не обманули.

О медсанбате дивизии в период обороны столицы и затем разгрома немецко-фашистских захватчиков под Москвой можно сказать одно: работа была проделана огромная и весь личный состав действовал самоотверженно, с полным напряжением сил. Каждый стремился сделать все возможное для того, чтобы поскорее вывезти раненых из передовых медпунктов, накормить их, обогреть и оказать нужную квалифицированную медицинскую помощь, вплоть до самой сложной хирургической операции. При этом люди медсанбата были прежде всего требовательны к самим себе: никаких скидок на фронтовые условия. Поэтому при всех трудностях и сложностях хирургическая работа велась с полным соблюдением правил асептики, стерильными инструментами и со стерильным перевязочным материалом.