Иван Беловолов - Истра 1941

За этот бой Валентин Хаметов был награжден орденом Ленина. В мартовское утро 1942 года отважный воин погиб в бою за деревню Березки на Смоленщине. Он был награжден вторым орденом — Красной Звезды.

Имя его высечено на мраморном обелиске в Комсомольске-на-Амуре.

Его любили товарищи по оружию. Одни за смелость, другие за простоту, третьи за отзывчивость. В походах, во время привалов, в перерывы между боями он — замполитрука стрелковой роты Николай Чернышев — читал газеты, книги, увлекательно рассказывал бойцам о подвигах героев.

Особенно внимательно он относился к новичкам. Когда они шли впервые в бой, он обязательно был вместе с ними. В трудные минуты он наблюдал за необстрелянными бойцами, следил, не потерял ли кто выдержку. Чернышев вовремя являлся к ним — спокойный, уверенный, совершенно не обращающий внимания на пули, мины. Он приближался к бойцу с неизменной своей задушевной улыбкой и спрашивал:

— Ну как, дружище, не страшно в первом бою?

Уходя от бойца, он давал ему задание:

— Как кончится бой, расскажешь мне, как дрался, сколько уложил фашистов.

Однажды после упорного длительного боя часть захватила важный рубеж на подступах к Н. Командование дало приказ: во что бы то ни стало задержать рубеж до прихода остальных частей.

Начался новый бой, жестокий, неравный. На нашу часть наступали в три-четыре раза превосходящие силы противника. Но наши воины, не щадя свою жизнь, с величайшим мужеством отбивали атаки одну за другой.

Ночью бой утих. А утром разгорелся с еще большей силой и ожесточением. Чернышев, несмотря на две бессонные ночи и напряженную обстановку, был бодр, энергичен, улыбался своей обаятельной, бодрящей улыбкой. В атаку он шел одним из первых.

Враг бросил на этот участок новые силы, пытаясь, несмотря на жертвы, захватить рубеж. Он обрушил на наши позиции ураганный огонь минометов. Показались новые ряды бандитов. Они шли во весь рост, сомкнутым строем. Чернышев вдруг заметил, как у пулемета, расположенного на левом фланге, разорвалась мина. Два бойца расчета были убиты.

— Быстрее поднеси патроны, — приказал Чернышев подносчику. А сам подполз к пулемету.

Пулеметчик лежал мертвый, держась обеими руками за ручки пулемета. Чернышев отнес боевого товарища в сторону, сам лег на его место, заложил новую ленту и стал ждать. Минометный огонь прекратился. Прямо на пулемет развернутым строем двигалась яростная вражеская волна. Сзади к Чернышеву подбежал взволнованный подносчик патронов.

— Стреляйте! Они идут! Скорее стреляйте! — закричал он.

— Спокойно, — ответил Чернышев повелительным голосом. — Скорее подноси патроны!

Дикая орава подходила ближе и ближе, беспорядочно стреляя из автоматов. Чернышев открыл огонь. Бандиты падали один за другим как подкошенные, другие шагали по трупам.

Наши пошли в атаку. Надо было поддержать их огнем. Новая лента, новые очереди по врагу. В 50 шагах от пулемета образовалась куча вражеских трупов. Фашисты уже не шли в полный рост — они пригнулись, потом поползли, как змеи.

У Чернышева кончились патроны. Тогда он подал команду группе бойцов на левом фланге приготовиться к атаке, а сам взял винтовку и с криком: «За партию! За Родину!» — бросился на фашистов.

Советские богатыри и на этот раз отразили врага. В этом бою Николай Чернышев пал смертью храбрых. Он дорого отдал свою жизнь — более сотни фашистов полегло от руки героя.

В кармане Чернышева нашли письмо к другу. Он писал его перед боем. Вот выдержка из этого письма:

«Павел, чудесный мой друг! Скажу тебе открыто, я многое в жизни люблю: очень люблю свою мать, семью, какой-то особенной любовью люблю места, где родился и вырос. Чертовски люблю музыку. Никакое несчастье не выдавит из моих глаз слезы. Но стоит мне под настроение послушать игру Ойстраха на скрипке, как слезы сами катятся из глаз. Возможно, это наивно и смешно, но это так. Крепко люблю я людей. И знаешь каких? Больше всего люблю бесстрашных. Человек, не умеющий победить страх, думающий в трудные минуты о спасении своей жизни, — такой человек противен мне. Но у нас таких ничтожно мало, у нас каждый готов пожертвовать жизнью за Родину. За это я люблю советских людей.

Я очень люблю семью, музыку, храбрых людей, но Родину люблю сильнее всего на свете, потому что без нее не будет ни семьи, ни музыки, ни свободных и бесстрашных людей, то есть без Родины не будет самой жизни».

Автор этих замечательных слов, кавалер ордена Ленина Н.А. Чернышев был по-настоящему бесстрашным человеком. Таких народ никогда не забудет. Они, герои гигантской битвы с варварами двадцатого века, с беззаветной храбростью отстаивали нашу честь, свободу. Они отбрасывали орды фашистов, обращали их в бегство. Они умножали славу непобедимого русского оружия. Наш народ-победитель сложил и еще сложит о своих героях прекрасные песни и в сердце своем воздвигнет им памятник вечной любви и немеркнущей славы.

Род. в 1920 г. Служил рядовым в 89-м отдельном саперном батальоне 78-й (9-й гвардейской) стрелковой дивизии.

В настоящее время проживает в Кировской области.

Из первых боев, которые мы вели под Москвой, мне особенно запомнился тот, что был недалеко от деревни Онуфриево. Гитлеровцы наседали, а у нас. как на грех, кончились патроны. Что делать? Наш командир лейтенант Козлов говорит:

— А ну-ка, ребята, давайте гранаты делать, да побыстрее.

«Гранаты? — подумал я. — Смеется, что ли, лейтенант. Где же и из чего их делать? Да и когда? Немцы-то ведь жмут».

А лейтенант опять не унимается:

— Берите шашки, — говорит, — закладывайте в них бикфордов шнур. Вот вам и гранаты будут.

Каждый из нас тотчас взял себе по нескольку 400-граммовых шашек, заложил в каждую по короткому, сантиметров в пять-шесть, кусочку бикфордова шнура и стал ждать дальнейшего приказа.

А фашисты уже рядом стреляют…

— Гранаты — к бою! — кричит лейтенант.

Мы все сразу стали бросать шашки в солдат. Они сначала остановились, опешили, что ли, а потом как повернут да как побегут! А наш лейтенант снова:

— Вперед! — кричит. — За Родину! Коли захватчиков

штыком! Бей прикладом!

Что тут было! Гитлеровцы бегут, вопят, падают убитые и раненые. А мы кричим:

— Ура! Бей их, не жалей гранат!

И произошло чудо: хорошо вооруженные, превосходящие нас по численности фашисты в панике отступили.

Запомнился мне еще один боевой эпизод. Это было уже в середине декабря. Мороз трещал, как у нас в Сибири. Отступая под натиском наших войск, гитлеровцы взорвали плотину Истринского водохранилища. Вода поднялась вровень с берегами. Наша рота под командованием старшего лейтенанта А. Трушникова, использовав подручные средства, навела переправу. Мы разобрали несколько стоявших вблизи домов сараев, притащили солому. На слой связанных бревен намораживали слой соломы и опять клали слой бревен. Получалось прочно, надежно. Все это приходилось делать под непрерывным обстрелом вражеской артиллерии и минометов. Падали убитые, выходили из строя раненые. Взрывной волной и я был сброшен в воду, но, к счастью, успел ухватиться за оторвавшееся от плота бревно, а друзья-солдаты помогли мне благополучно выбраться из ледяной воды на берег. Правда, после этого я попал в госпиталь с крупозным воспалением легких. После выздоровления я опять воевал, был дважды ранен.