Сергей Цветков - Эпоха единства Древней Руси. От Владимира Святого до Ярослава Мудрого

Полоцкая трагедия стала прелюдией к беспощадной схватке за первенство между тремя Святославичами.

Летом 975 г. умы людей в разных концах света были смущены необычным видением на небе: «В это время, в начале августа месяца, явилась на небе удивительная, необыкновенная и превышающая человеческое понятие комета. В наши времена никогда еще не видали подобной, да и прежде не случалось, чтобы какая-нибудь комета столько дней была видима на небе. Она восходила на зимнем востоке и, поднимаясь вверх, высясь, как кипарис, достигала наибольшей высоты, а потом, тихо колеблясь, испуская блестящие и яркие лучи и являясь чем-то полным страха и ужаса для людей. Быв усмотрена, как сказано, в начале августа, она совершала свой восход в продолжение целых 80 дней, будучи видима от полудня до самого белого дня».

Льву Диакону, которому принадлежат эти строки, подобно многим другим, казалось, что комета появилась не на добро, предвещая «страшные мятежи, нашествие народов, междоусобные брани, переселение городов и стран, голод и моровые язвы, ужасные землетрясения и почти совершенную гибель Римской империи, как мы убедились из последовавших затем событий».

Русские летописцы также отметили это небесное явление (правда, ошибочно поместив его под 979 г.): «Того же лета быша знамение в луне, и в солнце и в звездах и быша громи велици и страшни, ветри сильны с вихром, и много пакости бываху человеком, и скотом, и зверем лесным и полским [полевым]» (Никоновская летопись). Как оказалось, «знамение» не сулило ничего хорошего и Русской земле.

Повесть временных лет начинает историю княжения сыновей Святослава рассказом о первой жертве семейного раздела княжеских столов — древлянском князе-посаднике Олеге (статьи под 975—977 гг.).

Убийство Люта древлянским князем Олегом Святославичем. Миниатюра Радзивилловской летописи

Однажды ему донесли, что в его охотничьих угодьях появился сын Свенгельда («Свенальдич»), именем Лют [10], который, выехав из Киева на «ловы», «гна по звери в лесе», пока волей или неволей не нарушил границы «Деревьской земли». Олег убил браконьера. «И о том бысть межю ими ненависть Ярополку на Олега, и молвяше всегда Ярополку Свенальд: «Пойди на брат свои и прими волость его», хотя отмьстити сыну своему» [11]. Свенгельд добивался правды в полном соответствии с законом русским: «Убьеть муж мужа, то мъститъ брату брата, или сынови отца, любо оту,ю сына..», Видимо, поэтому речи воеводы в конце концов были услышаны: «Поиди Ярополк на Олга, брата своего, на Деревьску землю. И изиде противу его Олег, и ополчистася». Однако в бою Олег не устоял и побежал «с вой своими в град, рекомый Вручий [Овруч]». Путь к городским воротам лежал через мост, перекинутый надо рвом. Преследуемые беглецы ринулись по нему всем скопом, тесня и сбрасывая друг друга в ров. Вместе со многими простыми воинами спихнули вниз и Олега. Под тяжестью придавивших его людей и лошадей князь задохнулся (по сведениям Иакова Мниха, мост, не выдержав тяжести, рухнул и придавил Олега во рву).

Ярополк, войдя в город, не нашел среди пленников брата. На вопросы о его судьбе один древлянин сказал: «Аз видех, яко вчера спехнуша с мосту». Тогда Ярополк послал людей искать брата во рву, «и влачиша трупье из гробли [рва] от утра и до полудне». Тело Олега, найденное под грудами мертвецов, вытащили и положили на ковре. «И приде Ярополк, над нем плакася, и рече Свеналду: «Вижь [смотри], сего ты еси хотел!»

Бегство древлянского князя Олега Святославича. Миниатюра Радзивилловской летописи

Гибель древлянского князя Олега Святославича. Миниатюра Радзивилловской летописи

И погребоша Ольга на месте у города Вручога, и есть могила его и до сего дне у Вручего». Ярополк же «перея власть [волость]» брата своего.

Фраза о могиле Олега, существующей «и до сего дне» (это выражение характерно для статей Повести временных лет, подвергшихся редакции в XII в. {13} ), показывает, что в данном случае мы имеем дело с довольно поздним преданием, связанным с каким-то «Олеговым курганом» в окрестностях города Овруча. Насколько эта краеведческая справка соответствует действительности, видно по другой летописной записи, свидетельствующей, что настоящая могила Олега Древлянского была разрыта уже в 1044 г., когда «кости» его были вынуты из земли и перезахоронены в киевской церкви Святой Богородицы (Десятинной). Впрочем, сама легенда, которой воспользовался летописец в статьях под 975 и 977 гг., вероятно, в главных чертах отразила истинное происшествие. Однако нельзя не заметить, что в ней уже предана полному забвению историческая подоплека схватки Ярополка с Олегом, а в качестве движущей интриги выступает мотив мести за убитого древлянским князем «Свенальдича». Свести вслед за летописцем все дело к личной неприязни Свенгельда к Олегу мы, конечно, не можем.

Борьба Ярополка с Олегом и Владимиром, имевшая обманчивый вид исключительно внутреннего междоусобия, находилась в непосредственной связи с упомянутым выше обострением русско-чешских отношений [12].

В 972 г. произошло событие, замеченное всей Европой. После десятилетних дипломатических усилий, перемежавшихся с военным нажимом, Отгон I добился от Византии признания его титула «императора августа Священной Римской империи германской нации». Договор был скреплен женитьбой его старшего сына, соправителя и наследника Отгона II, на византийской принцессе Феофано, племяннице василевса Иоанна Цимисхия. В следующем году, на Пасхальной неделе, победитель пышно отметил свое торжество на имперском съезде в Кведлинбурге. В продолжение празднеств в императорскую резиденцию одно за другим прибывали посольства из соседних стран с поздравлениями новому цезарю.

Среди тех, кто «явился с большими дарами», саксонский хронист 70-х гг. XI в. Ламперт Херсфельдский отметил и послов «от Руси» (Ruscorum). С какой целью прибыли они в Кведлинбург? Вероятно, не только затем, чтобы чествовать Отгона I. Как мы помним, буквально только что, за год или два перед Кведлинбургским съездом, чешский князь Болеслав II оторвал от Русской земли изрядный кусок Северо-Восточного Прикарпатья и Подолии вместе с Червенскими городами. К тому же 973 г. был годом учреждения Пражско-Моравской епископии, и этот вопрос, по всей видимости, обсуждался на съезде в Кведлинбурге, поскольку Болеслав II явился туда лично. Восточные границы нового диоцеза не могли не интересовать и посланцев Ярополка. Мы не знаем, вынашивались ли в Киеве планы возврата в обозримом будущем карпатских земель, или там стремились только не допустить дальнейшего продвижения чешских дружин на восток. Однако ясно, что в том и другом случае Ярополку было важно заручиться поддержкой Отгона I против Болеслава II, являвшегося вассалом германского императора.