Лев Ельницкий - Великие путешествия античного мира

Пользование разными источниками и следы их контаминации у Птолемея едва приметны; он всячески избегает столкновения одинаковых или повторения одних и тех же наименований. Кое-где, однако, ему не удалось устранить подобных повторений и возникавших в их результате противоречий. Так, например, меланхлены показаны им на севере Восточной Европы у Венедского залива на основании источников, следующих Геродоту, но он помещает их также и на Кавказе, следуя источникам, опирающимся на древнеионийские данные.

Помещая в качестве наиболее далеко продвинувшегося к западу сарматского племени язигов-меганастов у Карпатских гор, Птолемей называет также и другие племена, наименования которых были широко распространены и далеко известны в первые века нашей эры. Между ними в особенности выделяются роксоланы, которых он знает также под именем ревкиналов, что уже звучит весьма близко к эпиграфически засвидетельствованным ревксиналам. Среди этих новых для причерноморских степей имен, распространившихся, однако, на племена, известные и ранее под другими наименованиями, должны быть также названы хуны, помещенные Птолемеем между бастарнами и роксоланами, в качестве древнейшего упоминания позднее столь широко распространившегося племенного имени гуннов.

В числе имен, заимствованных из древней традиции и у других авторов неизвестных, следует назвать амадоков — имя, фигурирующее у Птолемея и в качестве племенного наименования (III, 5, 10) и как название населенного пункта (III, 5, 14), озера (III, 5, 6) и горного хребта (III, 5, 15). Наименование это, восходящее через Стефана Византийского к Гелланику, должно быть сопоставлено с именем Геродотовых андрофагов (IV, 52), местной основой которого оно, быть может, является.

При описании прибрежных местностей Северного Причерноморья Птолемей располагает данными весьма подробных периплов, которые охватывают не только маршруты вдоль морского побережья, но также и вдоль некоторых наиболее важных рек.

Что касается восточного побережья Понта, то значительные и весьма близкие совпадения с данными Арриана свидетельствуют в пользу того, что в руках Птолемея был хотя и не сам Аррианов перипл, но, во всяком случае, некое, быть может, на его данных основанное сочинение, описание свое ведущее, однако, в противоположном направлении.

В Закавказье у Птолемея представлены те же области, что и у Страбона, однако в отношении Армении и Албании он располагает несравненно более подробными сведениями, чем его предшественники. Однако весьма значительная древнеармянская и албанская топонимика, сообщаемая Птолемеем, не находит себе твердого места на современной карте, поскольку единственным критерием при попытках ее локализации являются признаки фонетического сходства с позднейшими наименованиями. Лишь Хабала, поименованная Птолемеем (V, 12, 6) в Албании, может быть сопоставлена с Кабалакой Плиния, которую он называет столицей албанов; локализуется она в позднейшем Ширване, на месте древней Кабалы (развалины близ современного Кижа).

Птолемеевы данные о прикаспийских и закаспийских странах отличаются значительной полнотой и новизной. Самый характер осведомленности Птолемея о странах Северной Азии показывает с несомненностью, что приобретение новых сведений о северо-востоке обитаемого мира на рубеже I–II столетий н. э. происходило в связи с оживленным развитием торговых отношений между средиземноморскими странами, Индией и Китаем через посредство иранских и сирийских купцов. Одновременно с оживлением торговых сношений на путях, лежавших к югу от Каспийского моря, о чем сохранились достоверные свидетельства китайских источников, следует предполагать то же самое и в отношении путей, проходивших к северу от Каспия. Ибо то, что сообщает об этих областях Птолемей, заставляет подозревать в качестве его источника дорожник-путеводитель, проводивший от берегов Азовского моря по нижневолжским степям, минуя Аральское море, к какому-либо пункту на берегу Амударьи и через Хорезм далее на юго-восток.

Предполагать существование такого дорожника и использование его Птолемеем заставляет то обстоятельство, что при наличии некоторых оригинальных и сравнительно весьма точных данных относительно внутренних областей к северу от Каспия — их гидрографии и орографии — данные, касающиеся самого Каспийского моря, устий впадающих в него рек и лежащих при нем пунктов, страдают грубыми неточностями. Последние обусловлены, вероятней всего, тем, что устья рек, таких, как Оке (Амударья), Яксарт (Сырдарья), Политимет (Зеравшан), Иаст (Эмба), показаны Птолемеем из расчетов, произведенных путем экстраполяции данных, относящихся к их среднему или верхнему течению.

Поэтому реки, устья которых в действительности находятся на Аральском море, в степных озерах или же исчезают в песках к северу и к востоку от Каспия, показаны Птолемеем впадающими в Каспийское море. А вслед за устьями рек им перемещена была, вероятно, к Каспийскому морю и некоторая приаральская топонимика; в особенности подозрительно в этом смысле нахождение на берегу Каспийского моря пункта Аспабата, неизвестного другим авторам.

Из этого источника Птолемей заимствовал свои сведения о реке Ра (Волга), впервые появляющейся в античной географической литературе. При этом следует думать, что в дорожнике — предполагаемом источнике Птолемея — содержались также и указания о пути по самой Волге. Птолемей сообщает удивительно точные сведения о направлении ее русла и о впадении в нее Камы, которую он обозначает как восточное русло самой Волги, подобное ее западному руслу, берущему начало в Гиперборейских горах. Горы эти, несомненно, то же, что и Рипеи, фигурируют у Птолемея как их разновидность и для известной конкретизации имени мифических гипербореев. Реально они могут быть связаны лишь со смутным представлением о Северном Урале.

Птолемей, однако, ничего не знает о волжской дельте, из чего следует заключить, что описанный в дорожнике маршрут проходил севернее ее устья. Наименования местностей и племен, связанных своей локализацией с волжским руслом, представляются в значительной части заимствованными с запада, вроде области Несиотиды, показанной к востоку от реки Ра (V, 9, 17). Наименование этой области сопоставляется с пунктом Неснем на северо-восточном берегу Черного моря, названным Аррианом в его перипле. Так же обстоит дело и с фтейрофагами, локализующимися в действительности, как уже было показано, в области Кавказа. На Волге же их помещает Птолемей (V, 9, 17), вероятно, не без влияния той восходящей к древнеионийским источникам версии, на основании которой Геродот связывает имя фтейрофагов с будинами.