Юрий Звягин - Путь из варяг в греки. Тысячелетняя загадка истории

Рис. 1 Граффити Петергофского клада

Между прочим, один из авторов работы, которую я выше цитировал (А. В. Фомин), был среди тех, кто участвовал в публикации граффити Петергофского клада. Так что уж кому, как не ему, знать, что там и как. В результате он пришёл к выводу, что «нет совершенно никаких оснований связывать появление греческого граффити с началом функционирования пути „из варяг в греки“» [125] Нахапетян В. Е., Фомин А. В. Указ. соч. С. 141. .

В общем, этот подозрительно уникальный клад даже его исследователям ничего не говорит о пути по Днепру — Ловати — Волхову. Кстати, и обнаружен он на южном, а не на северном берегу Маркизовой лужи. То есть его хозяева шли сюда из Прибалтики, а не из Финляндии (думаю, скорее всё-таки «из», а не «в»). А стало быть, большой вопрос: кто они были по национальности? Ведь среди граффити есть скандинавские, тюркские, арабские, а также целый ряд знаков, которые, исходя из желания учёного, могут читаться из разных алфавитов, вроде знака N. В скандинавском — это руна, означающая «соль», в Византии — число 50. А есть такой знак и в тюркских рунических письменах.

Чтобы читатель сам мог составить представление о граффити Петергофского клада, приведу их по упомянутой публикации [126] Нахапетян В. Е., Фомин А. В. Указ. соч. С. 201—202. (см. рис. 1).

Отдаю должное авторам, опубликовавшим не только свои выводы, но и материал, на основе которого они сделаны. Я, конечно, не почерковед, но, по-моему, очевидно, что перед нами монеты, граффити на которые наносилось как минимум четырьмя различными людьми. Монета с греческой надписью отличается тем, что надпись эта «написана на перевёрнутом монетном кружке, а буквы гораздо крупнее, чем у остальных известных надписей восточного происхождения…» [127] Там же. С. 152. . Я бы добавил, что у резавшего это слово человека, скорее всего, не было практики нанесения граффити, а потому буква «I» — неровная, дрожащая. В то время как на других монетах чёрточка проведена прямо.

Вторая группа — две монеты (по каталогу статей № 124 и 127), на которых, скорее всего, нанесены по одной крупной руне «каун». По словам авторов статьи, такая черта характерна для скандинавских рунических надписей на монетах из кладов с родины викингов.

Следующий «больной» — монеты № 130, 134, 135. На них имеется очень распространённый знак N. Как мы помним, он может читаться и из скандинавской, и из тюркской руники, а также означать числительные в византийской или иной переднеазиатской системе счёта. Возможно, сюда относится и монета № 137 с её «двойным крестом» (что, по идее, может означать 20). Нахапетян и Фомин считают их северными, хотя и не обосновывают своего мнения, поскольку рисунки эти, как можно понять из исследования, всё же укладываются между строками арабской «легенды».

Наконец, к четвёртому типу относятся все остальные монеты, граффити на которых выполнены мелко. Тут можно ещё выделить две скандинавские надписи (монеты № 120 и 129). Сказать что-либо относительно происхождения других знаков авторы не берутся. Но скандинавскими признавать их не спешат. По их мнению, среди четырёх сотен представленных в каталоге монет однозначно северные — 14. И половина из них приходится на долю Петергофского клада. Что опять-таки делает его уникальным.

Кстати, ещё об уникальности. Приведу для сравнения монеты из упоминавшегося клада в Кислой (№ 142—164) (см. рис. 2).

Рис. 2. Монеты из клада в д. Кислой

Опять-таки, по-моему, невооружённым глазом видно, что клад этот значительно более однороден. Можете поверить: в остальных кладах та же картина.

Так что Петергофский клад сам по себе представляется свидетельством крайне низкой степени достоверности (хорошо, как это не чья-то старая коллекция, учитывая, что это — Петергоф, место, где во времена императорской России было множество аристократических усадеб). Но даже если его и принимать во внимание, ничего о движении через Русь скандинавов в Византию и византийцев на Балтику он не говорит.

Кстати, Нахапетян и Фомин на основании изучения всех монет с граффити приходят к выводу, что «установленное различие в наборе граффити из скандинавских и восточноевропейских находок свидетельствует о скромной роли северян в экономике Руси в раннее время» [128] Нахапетян В. Е., Фомин А. В. Указ. соч. С. 169. . К примеру, на монетах из Швеции надписи встречаются очень часто, а на наших их единицы.

Ну, и к тому же значительная доля монет в Скандинавии происходит, как уже упоминалось, из восточных районов Халифата. Позволю себе привести длиннющую цитату из Сойера. Просто она предельно чётко всё объясняет.

«Монеты, циркулировавшие в Скандинавии, были очень похожи на те, которые в то же самое время обращались на Руси. Профессор Болин убедительно показал, что состав русских и шведских кладов в третьей четверти IX века почти идентичен… Клады этих двух групп очень близки и по происхождению своих монет, например, 56,3 процента монет из Руси были отчеканены на монетных дворах Ирака, в то время как из тех же мест происходят 54,1 процента монет, найденных в Швеции, а соотношение серебра из других областей также почти совпадает».

Дальше, правда, английский историк говорит, что совпадение «не означает, что именно русский монетный арсенал явился источником содержимого шведских кладов. Если бы серебро сначала вывозилось из Халифата на Русь, а затем в Швецию, то можно было бы ожидать значительных различий между монетами, обращавшимися в этих двух областях. В этом случае сходство между шведским и русским материалом могло бы сохраняться лишь при том условии, что денежные поступления из Халифата на Русь были идентичны поставкам из Руси в Скандинавию.

Во всяком случае, не похоже, чтобы содержимое русских кладов ввозилось на Русь теми же маршрутами, что и современные им шведские сокровища. На регионы Халифата, служившие поставщиками серебра, указывает не только максимальное количество их продукции в кладе, но и последние монеты, которые, будучи отчеканенными вблизи такого региона-экспортёра или в нём самом, скорее всего, были новее, чем экземпляры, прибывшие из более отдалённых мест.

Профессор Болин показал, что в этом отношении русские клады IX века распадаются на две группы. К первой относятся те, для которых источником новейших монет послужили регионы, прилегающие к Кавказу и южным берегам Каспийского моря, а ко второй — клады, в которых позднейшими являются образцы из далёких северо-восточных провинций, отчеканенные на монетных дворах таких городов, как Балх, Бухара, Мерв, Самарканд и Ташкент. Это наводит на мысль о том, что мусульманское серебро достигало Руси по двум маршрутам — один из них, юго-восточный, пересекал территорию Хазарского каганата, находившегося в низовьях реки Дон, а другой проходил по караванному пути, соединявшему Хиву, что на Амударье к югу от Аральского моря, с Булгарией, расположенной в среднем течении Волги.