Юлиан Семенов - Горение (полностью)

Турчанинов пришел на конспиративную квартиру вечером, протянул Дзержинскому свежий оттиск газеты:

- Читали?

- Нет еще. Что-нибудь интересное?

- Микульску убили.

Дзержинский, взявший было газету, опустил ее на колени, лицо сделалось морщинистым, желтым.

- Ее нашли мертвой дома, - скрипуче продолжал Турчанинов. - Обратите внимание на две последние строчки: "Предполагают, что убийство совершено одной из революционных групп из мести актрисе, которая всегда отличалась лояльностью по отношению к властям". Судя по тому, что вас предписано арестовать незамедлительно и разосланы шифрограммы на границы, Попов хочет связать все в один узел с вами. Я думаю, обвинят в этой смерти социал-демократов...

- Да при чем тут все это... Какой хороший человек ушел, какой несчастный, талантливый, беззащитный человек, - глухо откликнулся Дзержинский. - У вас папиросы есть?

Турчанинов протянул пачку "Лаферма", дождался, пока Дзержинский неумело раскрошил табак, зажег спичку, дал прикурить.

- Кто ведет дело? Попов? - спросил Дзержинский, глубоко затягиваясь.

- Не считайте врагов дурнями. Дело ведет сыскная полиция.

- Кто именно?

- Имеете подходы? - спросил Турчанинов.

Дзержинский - лицо по-прежнему желтое, в морщинах, не отошел от новости повторил вопрос раздраженно:

- Кто именно, Андрей Егорович?

- Ковалик, начальник сыскной.

- Что за человек?

- Знающий человек. Когда едет на фурмане по Воле, жулики издали шапки ломают, кланяются в пояс.

- С охранкою связан?

- А кто с нею не связан? - усмехнулся Турчанинов. - Впрочем, Ковалик, как и все сыскные, изнанку знает не по донесениям "подметок", а, что называется, лицом к лицу. Посему, можно предположить, охрану он не жалует.

- Возраст, связи, увлечения, пороки, достоинства, привязанности, происхождение? - устало перечислил Дзержинский. - Что о нем известно?

- Вам бы контршпионажем заниматься, Феликс Эдмундович... Странно литератор, на юридическом лекции не посещали, откуда в вас это?

- Обстоятельства гибели Стефании неизвестны?

- Только то, что написано в газете. В охране об этом говорят глухо, но...

- Что?

- Не знаю... Когда слишком глухо говорят, значит, есть к тому основания... А что касается Ковалика - право, я не готов к ответу. Но я пришел по иному поводу: не вздумайте ехать на съезд через западные границы: вас схватят. Не вздумайте просить о помощи контрабандистов: у охраны там полно агентуры, вас отдадут.

- Я никуда не поеду до тех пор, пока не рассчитаюсь с Поповым! Мы не простим Попову убийства Микульской. Он за это ответит.

- При чем здесь Попов? Не поддавайтесь чувствованиям, Феликс Эдмундович.

Дзержинский покачал головой:

- Это не чувствование. Это убежденность.

- Какой смысл Попову убивать Микульску, господь с вами?!

- Не будем спорить. - Дзержинский поднялся с кресла резко.

Турчанинов подумал: "Хочет собраться, сейчас лицо закаменеет". Он помнил такие метаморфозы во время первого допроса, когда впервые увидел Дзержинского в арестантском халате, с руками, затекшими от кандалов. Лицо его тогда отражало все, что происходило в душе. Турчанинов подумал, что с такого-то рода свойством трудно жить в подполье. А подумав, сказал арестанту об этом. Дзержинский рассмеялся: "Неужели вы думаете, что мы намерены всю жизнь провести в подполье?! Вопрос свержения вашего режима - вопрос лет, а не столетий. Вы уже кончились, вас только инерция держит. Я ж для них, для товарищей, живу, не Для вас".

Турчанинов был прав: Дзержинский отошел к окну, постоял минуту, потом так же резко, как вставал, - обернулся: лицо было другим уже, рубленым, несмотря на врожденную мягкость черт.

- Кто выезжает вместе с Коваликом на место преступления?

- Не понимаю...

- Ковалик приезжает на происшествие не один?

- Конечно, не один. После того как в сыск поступает тревога от околоточного, отправляется старший сыщик, врач, делопроизводитель. Когда преступление относится к числу кошмарных, вызывают прокурора и мастера по фотографическому портрету.

- Вы можете узнать фамилии всех людей, которые были вызваны на квартиру Микульской? Зто не поставит вас в затруднительное положение?

- Поскольку никто из н а ш и х к этому делу интереса не проявлял, видимо, вашу просьбу я смогу выполнить.

(Поскольку на самом-то деле охрана проявляла особое внимание к делу Микульской, но Турчанинов об этом не знал, его и н т е р е с был зафиксирован, доложен Попову - ротмистр Сушков п о д с у е т и л с я, ибо введение любого нового фигуранта в гибель актрисы было на руку ему, - и по указанию начальника охранки ротмистр Турчанинов был взят под контрольное филерское наблюдение. Случилось это уже после того, как Турчанинов позвонил по известному ему телефону и назвал фамилии прокурора Усова, фотографа Уланского, врача Лапова, принимавших участие в осмотре трупа Микульской и описании места происшествия.)

...О том, что сапожник Бах пропал, Уншлихт узнал через два дня после того, как тот отправился к Микульской. Сообщил об исчезновении Баха кройщик кожевенного производства пана Шераньского, которого звали Фра Дьяволо из-за того, что он был слеп на левый глаз и носил постоянно черную повязку.

- Ты его проводил до Маршалковской? - спросил Уншлихт. - Ты видел, как он встретился с женщиной?

- Видел. Своими глазами видел.

Уншлихт хмуро поправил:

- Глазом.

- Мой один двух ваших стоит, вон пенснёй-то зыркаете, а прочитать без стекла не можете, - беззлобно ответил Фра Дьяволо, привыкший к тому, что над ним подшучивали товарищи.

- А что дальше?

- Ничего. Она кабриолет остановила, пригласила Яна, они сели да и уехали.

- Тебя же просили сопроводить их до ее квартиры...

- Кто ж знал, что она кабриолет возьмет? Откуда у меня на фурмана деньги? Полтинник дерут, а я в день всего сорок три копейки выколачиваю.

- Она, женщина эта, нормально выглядела? Не запыхалась? Не бежала?

- Так она ж барского вида, чего ей пыхать? Шла как шла, в кринолинах, и туфельки на ней из шевро, фасона "лорю"... Бах у нас парень видный, грамотный, по-иностранному умеет, - может, заперлись и ни на какой вокзал не поехали.

- Ту барыню в кринолинах убили.

- Что?! Такую красавицу!!

- Возвращайся в Мокотов, смотри зорко - нет ли филеров. Найди Збышка, передай, что я буду ждать его в кондитерской "Лион" к девяти часам. Если он увидит у меня в правой руке журнал, пусть не подходит. Пусть тогда найдет возможность встретиться с Мечиславом или Якубом - надо передать Юзефу, что по всем линиям объявлена тревога.

- Якуб - это Ганецкий?

- Хорош конспиратор! Нет у нас фамилий, имена есть! Только имена, понятно?!

- Понятно. Прости.

- Мама простит, охранка - нет. Теперь так... Если поймешь, что с Мечиславом и Якубом нельзя увидеться из-за филеров, тогда отправляйся в газету "Дневник". Возьми объявление, спрашивай в редакции, где можно решить дело с рекламою, понятно? И после того, как пообвыкнешь - там много народа толчется, - зайди в комнату номер пять, спроси господина Варшавского и передай ему все, что я тебе говорил.