Дмитрий Зыкин - Как оболгали великую историю нашей страны

Конечно, можно упрекнуть Николая в том, что именно он назначил ненадежных людей на высшие государственные посты. Однако по этой же логике точно такое же обвинение надо предъявить и германскому монарху Вильгельму II, которого во время Первой мировой отстранила от власти верхушка. А если вспомнить нашу недавнюю историю, то ведь не секрет, что Хрущева свергли его же ближайшие соратники, а Горбачева «отодвинул» Ельцин — именно тот человек, которого Горбачев поднял наверх. Да и смерть Сталина — очень темное дело. Многие исследователи обоснованно предполагают, что ему «помогли» умереть. Кто помог? Люди, полностью обязанные Сталину своим высоким положением. Увы, для монархического и квазимонархического устройства, то есть прямой диктатуры, подобные вещи не редкость.

Кстати, в ходе Февральской революции всплыл один весьма красноречивый факт. Среди восставших частей оказались два пулеметных полка, так вот в их распоряжении находилось 2,5 тысячи пулеметов. [93] Историко-документальный альманах «Русское прошлое». — Л.: Свелен, 1991. С. 15. Для сравнения — во всей русской армии в конце 1916 года было 12 тысяч пулеметов, а за весь 1915 год вся отечественная промышленность произвела их 4,25 тысячи штук. Вдумайтесь в эти цифры. На фронте идут тяжелые бои, причем надо признать, что слабым местом России было как раз обеспечение армии пулеметами, их действительно не хватало. И вот в это время в глубоком тылу совершенно без дела хранилось гигантское число пулеметов, жизненно необходимых армии. Кто же так «гениально» распределил пулеметы? Такие приказы могли отдать только генералы, руководители армии. С военной точки зрения это абсурд, так для чего же это было сделано? Ответ очевиден. Пулеметы были нужны для революции. То есть мятежные генералы совершили двойное преступление. Мало того, что они выступили против законной власти, так они ради своих революционных целей еще и резко ослабили свою же собственную армию, направив тысячи пулеметов в тыл, в столицу.

В результате свержение царя было куплено большой кровью солдат и офицеров. Они честно воевали в это время на фронте, им бы немало помогала пулеметная поддержка, которую могли бы оказать пулеметные тыловые части, вооруженные до зубов. Но эти части придерживали совсем для других целей. Революционная зараза словно поразила мозг крупнейших военачальников, которые в угоду собственным эгоистичным намерениям пожертвовали своими подчиненными, а в конечном счете пожертвовали и всей страной.

Если присмотреться к биографиям ключевых участников Февральской революции и заметных фигурантов событий, непосредственно с ней связанных, то нетрудно заметить, что против монарха помимо иностранных государств выступили и весьма разношерстные силы внутри самой России. Это и представители промышленников, и общественные деятели, земские и думские круги, политические партии, крупный генералитет, члены масонских лож и даже ближайшие родственники царя. Столь широкий протест как будто дает основание говорить о том, что Николай II был никуда не годным правителем, да и монархия как система управления нашей страной отжила свой век. Именно такая точка зрения господствовала в советской историографии и была распространена даже в белоэмигрантской среде, хотя и отвергавшей большевизм, но тем не менее резко критиковавшей дореволюционные порядки.

Очевидно, что революция созревала многие годы. Действительно, события, которые привели к Великой смуте начала XX века, своими корнями уходят далеко в прошлое. Зарождение революционной идеологии в России нередко относят к началу XIX века. Столь широкие временные рамки не позволяют в одной книге подробно осветить вопрос. Здесь необходимо привлечение огромного числа документов, в том числе из иностранных архивов, малодоступных или вовсе до сих пор засекреченных. Некоторые аспекты проблемы носят особо специфический характер. Например, серьезных исследований по масонской тематике очень немного, а псевдоисторические «работы» про «вездесущих вольных каменщиков» нельзя рассматривать в качестве достоверного источника. Спекулятивные по своей сути, во многих случаях откровенно мистические, они лишь окарикатуривают проблему и мешают объективному исследованию. Поэтому я постараюсь осторожно наметить лишь некоторые контуры того, что реально произошло в Феврале 1917 года.

В XIX веке постепенное приобщение все более значительных масс населения к образованию породило в нашей стране феномен «лишних людей». Система отбора кадров функционировала таким образом, чтобы на высшие должности назначались люди максимально образованные. Существовал очень жесткий образовательный ценз. В результате управленческий аппарат империи был укомплектован высококвалифицированными специалистами. Однако если все крупные посты оказывались заняты, условно говоря, «первыми и вторыми учениками», то в какое положение это ставило «третьих учеников»?

Человек склонен в своих неудачах винить что угодно и кого угодно, но только не себя. Неудивительно, что люди, по своим качествам несколько недотягивавшие до того, чтобы занять место на верху социальной лестницы, были недовольны своим статусом. Образование, которое они получили, сформировало у части интеллигенции и тем более у полуинтеллигенции завышенные амбиции, а виновником своих бед они считали те порядки, которые и не позволили им стать во главе страны. Отчасти именно из этого вытекала идея ограничения власти царя, а то и полного устранения самой монархии. Коль скоро «третьих учеников» не пускали во власть, то они стремились убедить себя и всех окружающих в том, что, мол, самодержавие душит образованных людей, «ограниченные бюрократы» не способны оценить их талант и т. д. А раз так, то необходимо устранить «препятствие».

Этот психологический мотив облекался в форму возвышенных лозунгов о благе России, но здесь главную роль играл чисто эгоистический интерес. Неудивительно, что такие люди мечтали о парламенте. Им казалось, что на свободных выборах они легко докажут «свое право» войти в управленческую элиту страны. Но парламента в России не было, государственный аппарат даже уездного уровня не избирался, а назначался. Ситуация резко изменилась, когда в России началась земская реформа 1864 года, которая ввела институт выборности (хотя и ограниченный имущественным цензом) в органы местного самоуправления. Таким образом, в России сложилась ситуация, когда довольно значительная часть хозяйственной жизни стала управляться не назначенными государством чиновниками, а «гласными», как тогда называли депутатов земств. По сведениям центрального статистического комитета, уездные гласные в 1883-1886 годах распределялись по сословиям следующим образом: дворяне и чиновники — 42,4 %, крестьяне — 38,4 %, духовенство — 2,3 %, прочие сословия — 16,9 %.