Сергей Марков - Земной круг

В земле великих топей и высокого камыша Василий Поярков поставил зимовье, а весною стал своим уменьем сколачивать морские суда.

Он выплыл в бурную Ламу, светившуюся запоздалыми льдинами, и двенадцать недель странствовал в грозном море.

Мореходов заносило к какому-то большому острову. (Трудно сказать, что за морская земля это была.) Затем где-то у материка поярковцы пережили «корабельный разбой», когда часть судов была выброшена на берег.

Но Поярков уцелел и довел своих товарищей до устья Ульи.

Он с нетерпением распахнул скрипучие двери избы, поставленной там Иваном Москвитиным.

Долго волокся нартами Поярков с Ульи на Маю, чтобы плыть по ней к Алдану и Лене. Летом 1646 года с горстью своих удальцов он, сняв шапку, вошел наконец в ворота Якутского острога, от которого отныне пролегла прочная дорога к амурскому устью.

Какие новые земли видели Поярков и его спутник Юрий Петров, когда их носило жестокими ветрами по неприветливой Ламе?

В это время на юге тоже происходили знаменательные события. Короткий и прямой путь к Амуру был открыт с Олекмы на Тугур. Там вскоре были встречены новые люди — маньчжуры — в сапогах из лосиной шкуры. Иван Похабов зимою перешел льды Байкала и позже очутился в самой глубине Мунгальской земли.

В 1647 году в Якутске произошел нашумевший тогда «воровской побег» казаков в сторону Погычи.

«Холостые и беззаводные» служилые — голытьба, у которых не было ничего, кроме беззаветной храбрости и привычки к великому терпению, — стали проситься у воеводы на Погычу.

Василий Пушкин, который вообще хотел всех своих подчиненных «вывести изподтиха», сказал, что без царского указа он никого на новые реки не пустит.

Василий Бугор, славный открыватель Лены, и до этого был замечен как зачинщик «кругов и бунтов». Он со своими товарищами стал требовать у Пушкина выдачи соли, круп и толокна, которых казаки давно не получали. Бугор принес воеводе челобитную о крупах. Пушкин бумагу принял, но на другой день всенародно испробовал на спине Бугра крепость батогов в палец толщиною.

Бугор не мог вытерпеть этого срама. Он сговорился с Шаламом Ивановым, Иваном Реткиным, Иваном Пуляевым, Павлом Кокоулиным Заварзой, Артемием Солдатом, и ночью восставшие казаки захватили силой коч одного торговца и пустились вниз по Лене.

В дороге беглецы отбирали судовые снасти и паруса, приобрели второй морской коч, палубные лодки, свинец, порох, промысловых собак, про большой запас брали скот и говядину.

Вся эта ватага численностью до пятидесяти человек на двух кораблях стала спускаться к устью Лены.

Напрасно за беглецами гнались служилые люди на быстрых стругах и берегом — на конях. Васька Бугор с Реткиным и Шаламом Ивановым ушли к морю.

Воевода был убежден, что беглые направились пытать счастья «в новую землю, которую проведал письменный голова Василий Поярков, в Андауры, и в новую ж землю морем на две реки на Ковыму да на Погычю…» [151] .

Значит, Бугор и Реткин имели представление о том, что северный конец великого «Камня» можно обойти морем и достичь устья Амура!

Как потом стало известно, реткинский коч потерпел на море бедствие, потерял мачту и якорь, да спасибо Семену Шубину: выручил беглых и помог им починить корабль.

За Реткиным все же шла погоня. Стадухин и Власьев настигли беглецов около Яны, но по причине «великих страшных ветров» всем им, и гонимым и преследователям, пришлось зазимовать на устье Яны.

Реткин пошел от Яны к востоку, на Погычу. Может быть, Реткин достиг «другого моря» и попал на Аляску или Камчатку. Летом 1648 года остальные беглые казаки появились на Колыме. С тех пор они стали принимать участие во всех походах, которые ставили своей целью достижение Анадыря и Погычи. Они переходили к Стадухину, который «своею дуростью» зачем-то ходил сушей в направлении Анадыря — на Анюй.

Но вот и Федот Попов с Дежневым в 1647 году пробуют впервые пытать счастья. Они собрали вокруг себя шестьдесят два человека, договорились с московским гостем Алексеем Усовым, сообща приготовили четыре коча и на них вышли из устья Колымы в сторону Анадыря.

Но на море «был лед непроходимый», и Дежнев с Федотом Поповым-Холмогорцем были вынуждены возвратиться обратно на Колыму.

Через год Семен Дежнев бестрепетно вышел на своем коче под кожаным парусом на восток из устья Колымы, достиг пролива между двумя материками и прошел пролив по всей его длине. Зоркими своими глазами он должен был разглядеть белые, похожие на зубы чудовища берега Америки, Аляски, Нового Света. Так именно видна Аляска с берега Наукана, самого края Чукотской землицы.

Всем известно, что трогательное описание дежневского подвига («…Носило меня по морю после Покрова Богородицы всюду неволею и выбросило на берег в передний конец за Анавдыр-реку…») много лет пролежало в «столпе» архивной избы.

Мало ли сообщений, подобно дежневскому, погибло в наших архивах или сотню-другую лет пролежало в них без достаточного изучения? [152]

Какие события происходили в те годы, когда Дежнев жил на Анадыре?

Михайло Стадухин не оставлял надежды, что он пройдет «морем окианом» на Погычу.

В 1649 году стадухинский отряд в тридцать человек, среди которых были беглые из Якутска, силой захватил коч. Стадухин семеро суток плыл под скалами Чукотского полуострова, но заветной реки так и не встретил. Тогда он решил захватить «языков» из числа коряков, но пленные ничего утешительного рассказать не могли. Они утверждали, что «Камень возле моря» не имеет конца, а поэтому и обойти его невозможно. Стадухину пришлось поворотить обратно. Он еще успел дойти к стенам Нижне-Колымска до начала колымского ледостава.

Со Стадухиным плавал Юрий Селиверстов. Его-то Стадухин и отрядил с донесением в Якутск.

Юшка Селиверстов, очевидно, преувеличил итоги их общего похода, потому что через несколько лет Дежнев был вынужден дать гневную отповедь донесению Стадухина и устным рассказам Юшки. Дежнев писал, что Михайло до Большого Каменного носа не доходил. Дежнев подробно описывал Большой Каменный нос и острова, где живут «зубатые люди».

Пора сказать, что честь открытия островов Гвоздева в проливе между Азией и Америкой принадлежит несомненно Попову и Дежневу.

В Якутске Юрий Селиверстов подал челобитную об отпуске его на новые реки, причем предъявлял отписку Стадухина; в ней было сказано, что Юшке «морской ход за обычай».

Селиверстова отпустили в поход. Отправившись морем из устья Лены, он едва не погиб, когда буря разметала корабли и без вести пропал коч торгового человека Шаньги.

Между тем Михайло Стадухин узнал, что казаки открыли волок между Колымой и Анадырем по долине Анюя. Первым пошел туда Иван Баранов, беглый из Якутска, с тридцатью пятью промышленными. Но он заплутался в дороге, не достиг Анадыря и «плачучи» вернулся на Колыму. Неразлучные беглые казаки отправились со Стадухиным по новому пути, и он благополучно миновал «Камень».