Юлиан Семенов - Майор Вихрь

- Я не верю вам, - сказала Аня, - вы знаете все, но я вам не верю. Он не мог быть предателем!

- Он мог им не быть, - ответил Седой, - он им стал.

- Он не мог им стать!

- Почему?

- Потому, что он наш!

- А мы чьи? - спросил парень в крагах. - Нас ты считаешь чьими?

Седой сказал:

- Надо срочно связаться с вашим Центром: как поступать с Андрием? Брать его живым или убирать здесь же, пока он больших бед не натворил?

"Неужели я не верю этим людям только потому, что они плохо говорят по-русски, а Муха - наш парень? - думала Аня, отстраненно прислушиваясь к тому, что ей говорил то Седой, то сын полковника Игнация, внук Палека. Если это так, тогда ужасно. Тогда надо записываться в союз Михаила-архангела. Муха был все время на связи с Бородиным. Ему верили в Центре. Нас посылали к нему. Но ведь нас к нему послали потому именно, что он передал о своих связях с польским подпольем. Фамилию Палек я знаю, тут они говорят правду. Про Палека знали Муха, Вихрь, Коля и я. А если радиоперехват? Если все это сейчас разыгрывают статисты из гестапо?"

- Запомни: промедление - преступно, - закончил Седой, - особенно сейчас.

- Я у вас, - сказала Аня, - я в ваших руках. Можете делать со мной все, что угодно. Я вам не верю! Понимаете?! Не верю!

ВЕЧЕР И НОЧЬ

Не предупреди Берг Муху, тот обязательно отправился бы в гестапо сказать о радистке, которая живет у него. Но полковник - после вызова агента на очную ставку с Вихрем - просил Муху все дела вести только с ним одним, сказав, что теперь по указанию руководства он один будет курировать группу, которая выходит на связь с Мухой.

- Мои друзья из гестапо, - говорил Берг, - сейчас заняты другими вопросами, так что вам я запрещаю беспокоить их. Ясно?

- Ясно, - ответил Муха, - только они могут обидеться...

- Мы не дети и не ревнивые жены, - ответил Берг, - мы не обижаемся; мы убираем тех, кто нам мешает, и поднимаем тех, кто оказывает дружескую помощь. Но обижаться... Это не занятие для разведчиков.

- Ваши люди будут держать мою явку под наблюдением? - спросил Муха.

- Зачем? - удивился Берг. - Я надеюсь, к вам пришлют не первоклассников, а опытных людей. Хвост всегда заметят опытные люди, как бы точно мы ни организовали слежку. Или вы что-то напортачили? Ничего не брякнули девице?

- Что вы... Мы с ней подружились.

- Она не засомневалась?

- С чего?

- Ну и слава богу. А когда подойдут остальные, тогда мы с вами вообще будет видеться раз в месяц - где-нибудь в ресторане, на людях, чтоб ни у кого не было никаких подозрений: беседует себе молодой парень со старым польским учителем.

Берг рассказал Мухе план завтрашнего дня. В девять утра через центральную площадь Рыбны, мимо костела, пойдет старая машина с несколькими пассажирами в кузове. Муха должен будет поднять руку. Шофер притормозит и попросит десять оккупационных марок с двоих. Муха уплатит восемь - после торговли. С этой машиной они доедут по шоссе до того места, где приземлилась Аня. Когда они выкопают рацию, вечером по шоссе тоже пройдет машина, и шофер подбросит их до Рыбны.

Берг дал Мухе денег и позвонил в казино, чтобы его пропустили туда. Муха много пил, не пьянел, присматривался к проституткам и улыбался осторожной улыбкой, когда к нему обращались по-немецки официантки.

"К черту, - все время вертелось у него в голове, - все к черту, к дьяволу, к бесовой матери. К черту, к черту".

Он не мог бы объяснить себе, кого посылал к черту. Просто он отгонял от себя этим бесконечным, хмельным одиноким "к черту, к черту" то непонятное и тяжелое, ворочавшееся в нем - особенно по утрам, после похмелья, или когда Седой приносил сало, чтобы подкормить его, или когда Аня тихо сказала ему, что нельзя жить начерно.

Около двенадцати он договорился с пожилой размалеванной женщиной, собиравшей со столиков пивные кружки с осевшей на донышке пеной, которая была похожа на рваные кружева. Он дал ей аванс и сказал, что будет ждать ее на углу, под часами.

Когда она вышла к нему, он больно взял ее за руку и рванул к себе, чтобы она была ближе, рядом.

- Пан такой юный, - сказала женщина, - мне даже страшно идти с паном.

- Молчи ты, - ответил ей Муха по-русски, - идешь и иди. Только молчи.

"Рейхсфюреру СС Гиммлеру.

Строго секретно.

Документ государственной важности

Рейхсфюрер!

Сегодня утром меня посетил штандартенфюрер Швайцер. Следуя указанию, полученному от Вас, я передал ему приблизительные планы по краковской акции. Поскольку он направлен в Прагу и Братиславу с идентичными заданиями, мне казалось целесообразным посоветовать ему не перенимать все то, что сделано нашими инженерами, ибо условия Братиславы в настоящее время отличаются от положения в Кракове.

Видимо, было бы разумнее откомандировать в Прагу полковника Крауха, хотя бы на месяц, для оказания практической помощи Швайцеру. Думаю, что я смогу убедить армию в необходимости такого мероприятия, хотя, как мне показалось, Швайцер не очень-то расположен принимать мое предложение, в то время как опыт Крауха должен быть перенят и изучен ввиду его значительного интереса для всех нас.

Дело заключается в следующем. По плану Крауха и Дорнфельда в случае нашего стратегического успеха, будет ли он продиктован нашей военной мощью, дипломатическим маневром или введением на фронтах нового смертоносного оружия возмездия, - акция уничтожения Кракова, как апофеоз нашей победы и поражения славизма, будет проводиться саперами, как обычная армейская операция. В случае же нежелательного и маловероятного поворота дел Краков будет в течение ближайших месяцев готов к уничтожению. Всякая случайность, преждевременная команда сумасброда или паническое форсирование событий исключается, поскольку в Пастернике в специально оборудованном бункере будут находиться два офицера СС. Это позволит нам контролировать положение до последних секунд, это позволит нам впустить в город войска противника и уже потом похоронить Краков со всеми находящимися там войсками. Естественно, при отборе кандидатур мы обратимся в местный партийный аппарат, который и проведет утверждение подобранных нами людей.

Прилагаю список возможных кандидатов, всего двадцать человек, то есть десять вариантов на каждое место. Прилагаю также схемы и чертежи, признанные нами окончательными.

Хайль Гитлер!

Ваш _Биргоф_".

...Ранним утром Муха вернулся на явку и мечтал только об одном помыться горячей водой: голова разваливалась, самому себе был гадостен. Он отпер дверь и увидел Седого; Ани не было.

- Где радистка? - спросил Муха.

- Пошли, она у нас, - сказал Седой, - ночью была

блава, мы ее увели к себе, тут неподалеку. Пошли.

Когда Седой пропустил Муху в баньку, здесь было сумеречно. Муха сказал:

- Зажги лампу, а то с солнца не видно ни черта.