Юлиан Семенов - Ненаписанные романы

Крупская: "В Лонжюмо поселяемся мы и Зиновьевы... В доме, который сняла Инесса (Арманд. - Ю. С.), поселились тогда наши вольнослушатели: Серго (Орджоникидзе), Семен (Шварц), Захар (Бреслав). Серго незадолго перед тем приехал в Париж. До этого жил он одно время в Персии, и я помню обстоятельную переписку, которая с ним велась... С группой кавказских большевиков у нас всегда была особенно дружная переписка".

Нет у Крупской фамилии Сталина в числе ленинских корреспондентов на Кавказе!

(Трагизм ситуации в Лонжюмо также не проанализирован еще волком и, увы, не стал предметом большой прозы. Когда Ленин, Каменев, Семашко, Рязанов, Зиновьев, Стеклов, Раппопорт и Вольский читали лекции ученикам школы в Лонжюмо, нельзя было представить себе, что слушали их два провокатора Малиновский и Искрянистов, а все остальные ученики в 1937 году были расстреляны как враги народа, только Серго убили, не пороча имени; все учителя - кроме умерших Ленина, Инессы Арманд и по странной случайности уцелевшего Семашко - оказались "шпионами и двурушниками".)

"Биография": "Конференция (Пражская. - Ю. С.) избрала большевистский Центральный Комитет, создала практический центр для руководства революционной работой в России (Русское бюро ЦК), приняла решение об издании "Правды". Конференция заочно избирает Сталина... членом ЦК партии. Сталин по предложению Ленина возглавляет Русское бюро ЦК".

Крупская: "На конференции был выбран ЦК, куда вошли Ленин, Зиновьев, Орджоникидзе (Серго), Шварцман (Давид), Голощекин (Филипп), Спандарян. Были намечены кандидатуры на случай ареста. Вскоре после конференции (почему не на конференции?! - Ю. С.) в ЦК были кооптированы Сталин и Белостоцкий, питерский рабочий..."

Между выборами и кооптацией существует значительная разница.

Что же касается "Русского бюро ЦК" и его "руководителя", то здесь существуют две версии: одну предложил Берия, вторую - Собрание сочинений Ленина.

Берия: "...Бюро ЦК во главе с товарищем Сталиным для руководства партийной работой в России... В Русское бюро вошли кроме Сталина Свердлов, Спандарян, Орджоникидзе, Калинин".

Справочный аппарат Собрания сочинений Ленина, первое издание, прижизненное: "Бюро состояло из следующих товарищей: Орджоникидзе, Спандарян, Сталин, Голощекин".

Руководитель Бюро не назван, не было такого чина в партии!

Ильич в те месяцы пишет Горькому: "Нам удалось-таки поставить ежедневную "Правду" (Т. 48. С. 81).

Зная любовь Ленина к своим товарищам, можно быть уверенным, что он бы не преминул подчеркнуть инициативу Сталина, да и любого большевика-практика; Ленин, однако, этого не делает.

"Огрех" Ленина восполняют Берия и "Биография": "...1 сентября 1912 года Сталин вновь бежит из ссылки в Питер. Здесь он редактирует большевистскую газету "Правда"..."

Крупская: "...Владимира Ильича... волновало, что "Правда" вначале упорно вычеркивала из его статей полемику с ликвидаторами. Он писал в "Правду" сердитые письма. Лишь постепенно ввязалась "Правда" в эту борьбу".

Сталин санкционировал вхождение в "Правду" меньшевика-впередовца Алексинского и давнего идеологического противника Ленина - философа Богданова. (Крупская по этому поводу глухо замечает: "Об этом Ильич узнал лишь из газет".)

Не без обиды Ильич пишет Горькому: "Не знаю, способны ли Богданов... Луначарский, Алексинский научиться из тяжкого опыта 1908-1911? Поняли ли они, что марксизм - штука посерьезнее, поглубже, чем им казалось, что нельзя над ней глумиться, как делывал Алексинский... Ежели поняли - тысячу им приветов, и все личное (неизбежно внесенное острой борьбой) пойдет в минуту насмарку" (Т. 48. С. 140).

Крупская: "Как Ильич ожидал, так и случилось. С Богдановым вышел скоро острый конфликт: под видом популярного разъяснения слова "идеология" он пытался протащить в "Правду" свою философию".

Трагическим пророчеством звучат ее слова, написанные в тридцать третьем году, накануне "Большого террора": "Особенностью Ильича было то, что он умел отделять принципиальные споры от склоки, от личных обид и интересы дела умел ставить выше всего... Когда Ильича противник ругал, Ильич кипел, огрызался вовсю, отстаивая свою точку зрения, но когда вставали новые задачи и выяснялось, что с противником можно работать вместе, тогда Ильич умел подойти ко вчерашнему противнику как к товарищу... В этом была громадная сила Ильича".

"Биография": "Сталин... руководит деятельностью большевиков в избирательной кампании в IV Государственную думу".

Крупская: "В Питер для подготовки избирательной кампании... поехали из Парижа близкие товарищи - Сафаров (расстрелян в 1937-м. - Ю. С.) и Инесса... По дороге Инесса должна была заехать к Николаю Васильевичу Крыленко (расстрелян в 1938-м. - Ю. С.) Восстановлен был Петербургский комитет (ПК), а потом образовано Северное областное бюро, куда кроме Инессы и Сафарова вошли Шотман (расстрелян в 1938-м. - Ю. С.) и его товарищи Рахья (расстрелян в 1936-м.- Ю. С.) и Правдин (расстрелян в 1938-м. - Ю. С.). ...Работа Северного областного бюро подготовила почву для выборов в депутаты от Питера Бадаева большевика, рабочего-железнодорожника".

В двадцатых годах Бадаев написал воспоминания. О Сталине как "руководителе избирательной кампании" там не говорилось. В тридцатых годах его сломали дописал несколько фраз о "выдающейся" роли Иосифа Виссарионовича.

(Что примечательно: выборы были назначены на 16 сентября 1912 года, а Сталин вернулся из ссылки, по свидетельству Надежды Константиновны, лишь 12 сентября; через два дня арестовали Инессу Арманд и Сафарова... Можно ли "проруководить" избирательной кампанией одному, за четыре дня?!)

Вернемся, однако, к "гениальному руководству" Сталиным "Правдой".

Крупская: "Кроме Малиновского правительство постаралось приставить провокатора непосредственно к "Правде". Это был Черномазов... Карта распространения "Правды" (подготовленная Лениным. - Ю. С.) получилась интересная. Только она не была напечатана, должно быть, Черномазов выбросил ее в корзину... Но бывали и хуже случаи - иногда, хотя и редко это было, пропадали без вести и статьи Ильича. Иногда статьи его задерживались, не помещались сразу. Ильич тогда нервничал, писал в "Правду" сердитые письма, но помогало мало".

Ясно, что в тридцатых годах Крупская уже не могла открыто обвинять Сталина, но ведь в литературе помимо текста существует подтекст; есть строки, но существует и многозначительное "междустрочье". Поэтому накануне "Большого террора" Надежда Константиновна и Мария Ильинична Ульянова прямо-таки заклинали в своих работах (их публиковали редко и неохотно) и выступлениях перед молодежью:

- Читайте Ильича в подлиннике, изучайте его работы, письма, даже конспекты...

Они понимали, что ищущие - обрящут.

Увы, всех, кто начинал по-настоящему читать Ленина, а не сталинские "Вопросы ленинизма", уничтожали немедленно; работы Ильича подвергали строжайшей цензуре, из Собрания сочинений выбросили все неугодные фамилии, изъяли множество документов и писем. Готовя термидор, Сталин в двадцатых годах возглашал: "Помните, любите, изучайте Ильича, нашего учителя, нашего вождя!" Узурпировав власть, уничтожив друзей Ленина, знавших правду, сломав несколько ветеранов, согласившихся забыть, Сталин выбросил из Собрания сочинений Ильича всякое упоминание (кроме резких, запальчивых, это ж было в характере Ленина) о Бухарине, Троцком, Зиновьеве, Каменеве, Рыкове, Раковском, Радеке, Преображенском.